На следующем дежурстве Любислава Серафима с нескрываемым интересом слушала рассказ о его новых снах, при этом она заметно розовела, её дыхание было всё чаще и чаще, в глазах загорались озорные огоньки, а грудь волнительно вздымалась. Она время от времени нарушала его повествование вопросами, а делалось ли в его снах что ни будь такое или эдакое, описывая которое, она разжигала в нем дикую неуместную похоть.
На третью ночь после его признания, Серафима уколола ему палец острием своего кинжала, и с придыханием слушая рассказ об очередном сне, не спускала глаз с пальца. Палец тем временем слегка опух, как от укуса пчелы, и так же зудел. Подробно расспросив его о ощущениях, Серафима в скором времени ушла в свой шатер, будучи весьма довольной.
Еще через пару дней, Серафима с фонарем в руке, дождалась конца его ночного дежурства, и приказав захватить с собой бурдюк вина и подстилку из овчины, повела Любислава в глубь пещеры. Даже днем идти в пещеры было жутко, а уж ночью по ним бродить, было столь страшно, что и говорить об этом не стоит.
Они вошли в созданный самой природой просторный величественный зал с множеством сталактитов, сталагмитов и высокими сводами. Это место имело какую то свою мрачную и притягательную таинственную красоту, как будто какой то таинственный, великий и могущественный искусный зодчий, был созидателем столь уникального места.
Найдя небольшое сухое место посреди этой дивной первобытной красоты, Любислав расстелил овчину, и вместе с Серафимой, совсем для себя неожиданно, предался дикой и необузданной, полной чувственных наслаждений и весьма приятных излишеств, порочной любовной страсти.
Их окружали звуки падающих с верху капель, и многократное глухое эхо, гуляющее по всей пещере. Любислав был на седьмом небе от счастья, они с Серафимой смеялись, обливали свои разгорячённые тела сладким молодым деревенским вином из фляги, и нежно собирали губами друг с друга остатки влаги, мазали участки своих тел медом, а затем старательно его слизывали, отбросив любые условности с предрассудками, и доставляя друг другу при этом, просто неземное блаженство.
Переводя дыхание, он спросил Серафиму, как же она решилась на близость с ним, со своей то святостью? На что она разразилась звонким мелодичным смехом, который еще долго эхом гулял под величественными сводами.
- Я тебе открою целых две величайшие тайны Церкви. Во первых, я не первая и не последняя настоятельница монастыря, поддавшаяся любовной страсти в объятиях молодого красавца. А во вторых, мой милый Николай, мне это не впервой! - тоном заговорщика и с таинственной дьявольской улыбкой, призналась она, и уже громко смеясь, добавила:
- Бедный, бедный Николай! За мной тянется столько грехов, что одним больше, одним меньше, большой роли не играет. Будет хоть что на старости лет замаливать, если только Господь раньше к себе не призовёт.
С тех пор он уже не испытывал суеверного страха перед пещерами, и вместе с Серафимой два или три раза в неделю, скрываясь по ночам в их мрачной глубине, страстно предавался любовной близости.
Серафима в совершенстве знала свойства человеческого тела, нажатием своего ногтя на какое ни будь место, она была способна сделать приятно, или причинить мучительную боль, а от её нежных касаний могло внезапно бросить в жар, или наоборот в озноб. Она была даже способна столь искусно кинжалом убить человека, что он бы умирал испытывая дивное блаженство, со счастливой улыбкой на устах.
Таким образом, Кириос проводил почти все своё время исследуя сырые пещеры в свете масляных фонарей, редкие часы в прогулках по заснеженным склонам горы, и в полных страсти и любви, часах близости с Серафимой. Дни пролетали один за другим, неделя шла за неделей, и Серафима наконец таки закончила с изучением пещер.
Из всех пещер, сектантам для их мерзкого ритуала больше всего подходила именно та пещера, где Любислав с Серафимой впервые занялись любовью. От некоторых участков на дне этой пещеры исходило тепло, и если приложить ухо с особым рожком в этих местах, слышались странные звуки, которые Серафима называла "Дыханием Преисподней".
До времени проведения ритуала оставалось чуть больше месяца, и всему отряду требовалось основательно подготовится, что бы как следует встретить, непрошеных гостей. У этой пещеры кроме одного просторного входа, были еще четыре узких лаза, три из которых решили завалить камнями, а один значительно расширили.