Нас отпустили в казарму. Едва успели переодеться и умыться, как в дверь ворвался запыхавшийся Молчанов.
— Надежду Кирову, Пестова и его четверых дружков срочно в штаб! — выпалил он.
Митя нахмурился.
— Меня-то зачем? Я же не унтер.
— Приказ был чёткий: «Надежду Кирову, Пестова и его четырёх дружков», — сказал Роман, пожимая плечами.
Жданов недовольно нахмурился и с ленцой пошёл в сторону двери.
— Тебя-то о чём спрашивали? — спросила Надя, обратившись к Молчанову.
— Как вы себя показали, — уклончиво ответил Роман, избегая её взгляда.
Мы поспешили в штаб. Прошли мимо секретаря, военного в чине капитана. В приёмной сидели пятеро гражданских в дорогих костюмах, явно деловые люди. Их присутствие в военной части меня удивило, а потом я заметил позолоченную табличку на двери:
«Генерал-губернатор Михайлов Михаил Дмитриевич».
— Ты что, не знал? — спросил Митя, заметив моё недоумение. — За внешним кольцом колониями управляют военные. Они совмещают армейскую службу с работой в гражданской администрации.
— Теперь понятно, почему такой бардак и в городе, и в войсках, — ехидно вставил свои пять копеек Амат.
Я задумчиво кивнул, ведь как ни странно, но я этого не знал. А Митя недовольно уставился на Амата. Он, видимо, считал такие комментарии в людном месте неуместными.
Ждать пришлось недолго. Уже через минуту тот же капитан-секретарь открыл дверь и сухо объявил:
— Генерал-губернатор вас примет.
Мы вошли в кабинет, где царила тягостная атмосфера.
Михайлов сидел, откинувшись в кресле, его опухшее лицо выражало усталое безразличие.
Ректор Киров, вопреки протоколу, занял место во главе стола, его пальцы игрались с часами на цепочке.
Рядом с ним расположился ничем не примечательный мужчина в строгом костюме, такой тип, которого мозг отказывается запоминать сразу после знакомства.
Шишкин, мой «любимый» адъютант, съёжился в кресле, будто пытаясь раствориться в воздухе.
А Долгорукий Константин Иванович стоял чуть в стороне, и в уголках его глаз читалась странная усмешка, словно он один видел скрытый фарс в этой официальной церемонии.
— Мне доложили, что вы неплохо проявили себя на практике, — начал Киров, его голос звучал как скрип несмазанных дверных петель.
— Выполняли приказы, — ответил я, стараясь сохранить нейтральный тон.
— Не верю, что у тебя, Пестов, всё прошло без происшествий, — Киров прищурился.
— Никаких особых происшествий.
— Даже ни с кем не поссорился?
Мой взгляд невольно скользнул в сторону Шишкина. Бедняга буквально вжался в стол, его пальцы судорожно сжали край столешницы. В этот момент я заметил, как Долгорукий прикрыл рот рукой, делая вид, что поправляет усы, но я-то знал, что он едва сдерживает смех.
— Были… небольшие разногласия с одним товарищем, — сказал я, намеренно растягивая слова.
Внезапно дверь приоткрылась, и появившийся ординарец отвлёк внимание Кирова и Михайлова.
Мгновение, а я успел перекинуться с Шишкиным красноречивым взглядом. Его испуганные глаза ясно говорили: «Только не сейчас!» Мой же ответный взгляд обещал молчание… за небольшую плату.
Он кивнул так рьяно, что чуть не стукнулся лбом о стол.
Долгорукий отвернулся к окну, но по дрожи его плеч было ясно, что комедия достигла апогея.
Теперь у меня был козырь. Этот инцидент станет пропуском для вылазки к муравьидам. Правда, сам Молчанов ещё не подозревал, что его взвод скоро отправится в весьма… необычную экспедицию.
Но это уже детали.
С Романом я договорюсь.
— Так на чём мы остановились? Ах да… С кем же у тебя был этот загадочный конфликт? — Киров пристально смотрел на меня.
Я сделал самое невинное выражение лица, какое только мог изобразить.
— Конфликт? Ну, если можно так назвать небольшие разногласия по поводу… э-э… тактики ведения боя, — мои глаза снова скользнули в сторону Шишкина, который начал нервно теребить воротник.
В этот момент Долгорукий не выдержал. Его лицо покраснело, губы задрожали, и из груди вырвалось нечто среднее между смехом и хрюканьем. Быстро превратив это в приступ кашля, он хрипло пробормотал:
— Простите, першит в горле…
После нескольких ничего не значащих фраз нас отпустили, но Киров жестом остановил дочку.
— Надя, задержись, мне надо с тобой поговорить наедине, — сказал он, вставая из-за стола.
А тот невзрачный тип вдруг поднял глаза и тихо добавил:
— И вас, Жданов, попрошу остаться.
Мы вышли в коридор и направились в казарму. Через час появилась Надя — бледная, с красными от слёз глазами.