Машина ждала у входа. Но перед тем как тронуться, на секунду задержал взгляд на окне второго этажа: там, за шёлковой занавеской, мелькнула тень, и чья-то изящная рука поправила складки ткани.
Невольно улыбнулся и плавно нажал на газ.
Приехав домой, я зашёл в столовую как раз в тот момент, когда Тася со смехом пыталась поймать ложкой убегающую по тарелке ягоду. Аромат свежеиспечённых круассанов и горячего шоколада витал в воздухе, смешиваясь с запахом малинового чая. Варя восседала во главе стола как королева, с холодным презрением наблюдая за младшей сестрой.
— Наконец-то соизволил явиться, — раздражённо сказала она, поворачиваясь ко мне.
Голос был недовольным, будто бы старшая сестра ждала меня не просто ради разговора, а чтобы высказать всё, что накипело.
— Где ты всю ночь пропадал? — не дав мне ответить, Варя щёлкнула пальцами с такой силой, что даже служанка вздрогнула. — Машка! Подай барину чаю. И что-нибудь… не слишком жирное.
Я молча занял ближайшее свободное место, ловя сочувствующий взгляд Таси и насмешливый — Вари.
Странно, как можно вести себя так высокомерно, учитывая, что именно из-за её легковерности вчерашний день закончился скандалом в суде и чуть было не стал трагедией. Но напоминать о Макаре, которого, вероятно, уже казнили к этому часу, я не стал.
Иногда лучше дать человеку самому осознать ошибку, чем рубить сплеча.
Посмотрев снисходительно на старшую сестру, которую вечно заносило, я аккуратно развернул салфетку с фамильным гербом.
— Благодарю за заботу, — спокойно сказал я. — Хотя, как будущий патриарх рода, пожалуй, могу сам решить, что мне есть на завтрак.
— Патриарх? — она фыркнула, откинув волосы за спину. — Тебя из академии выгнали, значит, ты просто слабак. Как был книжным червём, так и остался. А я… — Варя гордо выпрямилась, — мой учитель говорит, что вот-вот достигну второго, а через два года — третьего уровня владения магией земли.
— Молодец, — искренне похвалил я, отхлебнув только что поданный чай. — Кстати, а ты не знаешь, что нужно для подачи заявления на патриарха?
Я нарочно замолчал, давая ей понять, что вопрос важный.
— Кроме третьего уровня магии, конечно.
— Нет, не знаю и знать не хочу! — выпалила Варя, глаза которой расширились от удивления. Похоже, до девушки начало доходить: младший брат уже достиг того, чего она пока только добивается.
Третий уровень. Это не просто цифра. Это признание, это власть, это право.
— А как ты провела этот год у тётки? — продолжил я будто невзначай. — Вдали от семьи…
Она прикусила нижнюю губу: не от боли, а от досады.
— Какое тебе дело? Деньги приходили от маменьки, и я не обязана отчитываться перед тобой, — язвительная улыбка тронула губы Вари. — Это же не твои были деньги, верно?
Мне хотелось рассмеяться. Она всё ещё считала, что достоинство можно купить внешним блеском, дорогим платьем и уверенностью в себе. Не понимала, что настоящая сила у того, кто даёт эти деньги.
В этот момент в дверях появилась мать. Её строгий взгляд мгновенно заставил Варю съёжиться как провинившегося котёнка.
— Ошибаешься, дочь, — мягко, но не допуская возражений, произнесла мама, занимая место за столом. — Каждая монета, что приходила тебе, была заработана Кириллом. Без него… — она многозначительно посмотрела на Варю, — ты бы и новых башмаков не имела.
Варя надула губы, её пальцы сжали край скатерти. Я видел, как она хочет возразить, но под маминым взглядом лишь угрюмо отодвинула тарелку.
— И впредь не смей занимать место во главе стола. Это место Кирилла, — мама посмотрела на дочь взглядом, не терпящим возражений. — Понятно?
— Как скажете, Ирина Владимировна, — процедила Варя, опуская голову.
Мама улыбнулась той самой тёплой материнской улыбкой, которая могла растопить любой лёд.
— Кто хочет свежих булочек с корицей?
Атмосфера за столом мгновенно смягчилась. Тася радостно закивала, а Машка принесла новую корзинку с хрустящей сдобой.
Вот так мать управляла всем: не криком, не указаниями, а одним своим присутствием.
Во время завтрака я по-прежнему ловил на себе взгляд Вари. В её глазах читалась не только обида, но и что-то ещё… благодарность?
Она явно понимала, что я мог при всех напомнить о вчерашнем позоре с Макаром. Но не стал этого делать. И за этот маленький акт милосердия, казалось, была признательна.