И, не глядя ни на кого, стремительно вышла из рубки, скрывшись в своей каюте, расположенной неподалёку.
Рыбаков стоял, широко раскрыв глаза, явно не понимая, что только что произошло. Митя жестом отпустил его:
— Капитан, вы сейчас здесь не нужны. Ступайте. Мне нужно обсудить с бароном Пестовым… детали инспекции. Наедине.
— Так точно, господин адъютант! — Рыбаков вытянулся, бросил на меня быстрый, полный вопросов взгляд, и поспешно ретировался, уводя с собой ещё одного офицера.
— Может, всё же пойдём в каюту? — спросил я, когда все свидетели удалились из рубки.
— Не стоит, — ответил Митя, сбросив маску адъютанта как тяжёлый плащ. Он устало присел на стул и потёр виски.
— Черт, Кирилл, я так устал от этой двойной жизни… — друг вздохнул. Потом его взгляд стал жёстким, деловым. — Но не за этим я пришёл к тебе. Лови.
Романов швырнул на стол между нами толстую папку из грубой некрашеной кожи. На ней горела сургучная печать, уже сломанная, и было вытеснено: «Дело № 438/ВЕ. Гриф „совершенно секретно“. Лично Императору».
— Что это? — спросил я, не понимая.
— Кляуза Захара Григорьевича Строганова, — Митя усмехнулся без тени веселья. — Его тайный доклад моему отцу. Думал, наверно, что дойдёт через доверенных курьеров… Но не учёл, что у меня теперь свои люди почти во всех колониях. Особенно в канцеляриях генералов, которые слишком много о себе мнят.
Я открыл папку. Внутри лежала аккуратная копия доклада, написанного убористым казённым почерком.
Чем дальше я читал, тем холоднее становилось у меня внутри. Строганов не скупился на чёрные краски.
«…барон Пестов К. П. систематически проявляет самоуправство и неподчинение прямым приказам старших по званию…»
«…злоупотребляет предоставленными ему силой и влиянием, сея смуту и недовольство среди офицерского состава…»
Интересно, какой силой?
Силой моего паровоза?
Или Моти, прыгнувшего ему на лысину?
Видимо, это и есть то самое «злоупотребление силой», оставившее глубокую психологическую травму.
«…его действия по „самостоятельной“ прокладке пути саботируют общую стратегию военного совета, ставят под удар успех всей операции на Балтийск…»
'…на основании вышеизложенного всепокорнейше прошу Ваше Императорское Величество:
1. Немедленно отстранить барона Пестова К. П. от руководства проектом железной дороги и бронепоездом «Стриж».
2. Наложить арест на всё его имущество и активы в империи как потенциально опасные для государства.
3. Предать барона Пестова К. П. военному суду по обвинению в саботаже, неподчинению и злоупотреблению доверием…'
Я дочитал до конца и откинулся на спинку стула.
Папка лежала передо мной как обвинительный акт.
Значит, всё-таки решил уничтожить меня.
Не просто вставить палки в колёса, а именно стереть с лица земли.
Отобрать всё.
Заточить или расстрелять.
И всё потому, что я посмел сказать «нет» его приказам на моём корабле?
Потому что не склонил голову перед его «величием»?
Или потому, что Белов и Долгорукий слушают меня, а не его?
Холодная ярость, острая и чистая, сменила первоначальное оцепенение.
Этот старый интриган перешёл черту.
Он теперь не просто враг — он стал смертельной угрозой. Угрозой не только мне, но и «Стрижу», и дороге, и всему, ради чего я трудился здесь.
Строганов был готов похоронить шансы империи вернуть Балтийск ради своей уязвлённой гордыни.
Романов наблюдал за мной, лицо друга было серьёзным.
— Отец ещё не читал. Люди Белова перехватили депешу в Чусовом на «большой земле». Но Строганов наверняка отправил копии своим сторонникам в столице. Шум поднимется. И скоро.
Я медленно закрыл папку. Звук кожаной обложки, щёлкнувшей по дереву стола, прозвучал неожиданно громко.
— Спасибо, Митя, что дал время, — я говорил тихо, но уверенно.
Встретился с Романовым взглядом. В моих глазах он прочёл то, что искал: не страх, не панику, а твёрдую решимость.
— Если Строганов решил начать войну… значит, я тоже буду действовать.
Уголок губ Мити дрогнул в подобии улыбки. Жёсткой и понимающей.
— Так и думал, что ты не будешь просто так сидеть. Дай знать, если понадобится неофициальная поддержка. Или лопата, чтобы закопать его поглубже.
Романов улыбнулся и встал, снова превращаясь в адъютанта Жданова.
— А теперь, барон Пестов, доложите формально о готовности к завтрашнему форсированию реки. Для отчёта.
Глава 11
К полудню, когда «Стриж» замер у самого начала каменного моста, ожидая рискованной переправы, к нему подкатила моторизированная платформа.