А тем временем матрос продолжал переводить послание:
— Заряд был заложен в полости, специально выдолбленные в скальном основании до завершения кладки. Замаскирован мастерски.
Кто бы его ни ставил, он явно не рассчитывал на такой запас прочности как у нас.
— У вас, Кирилл Павлович, такое мощное детище, — сказал капитан, — а заряд будто на сарайчик рассчитан! Несерьёзно! Видимо, враги думали, что мы рухнем при первом же намёке на проблему.
«Сарайчик» — слово было точное и горькое. Кто-то действительно не оценил масштаба «Стрижа» и прочности его пути.
Или просто поторопился.
Диверсия была налицо.
Мысли тут же метнулись к Строганову и его жалобе Императору.
Пока я думал и осматривал с борта мост, почувствовал тяжесть на правом плече. Мотя материализовался, его серебристая шкурка была в пыли, а в крошечных лапках он сжимал… обрывок грубой темной ткани с прилипшим комком глины.
Он тыкался холодным носиком мне в щёку, настойчиво урча.
— Что это у тебя, малой? — я осторожно взял обрывок.
Ткань была плотной, как мешковина, но явно частью униформы или робы. На одном краю виднелся обрывок кожаного канта и… часть оттиска печати?
Смутно угадывалась верхняя треть какого-то герба, возможно, орёл или другая хищная птица?
Мотя ткнул мордочкой в ткань, потом в сторону места взрыва и снова в меня, издавая тревожный стрёкот.
Он явно нашёл это там, у правой опоры, после взрыва. Улика.
Холодная волна ярости накатила с новой силой.
Это была не просто диверсия.
Это был целенаправленный теракт.
Расчёт на гибель сотен людей, уничтожение «Стрижа» и крах всей операции на Балтийск. И пока Строганов строчил доносы, возможно, его приспешники ставили бомбы. Война.
Он начал войну.
В дверях рубки появилась Софья Потоцкая. Ни тени обычной игривости или кокетства. Её лицо было бледным, глаза — широко раскрытыми, но не от страха, а от… напряжённого внимания?
Она мгновенно оценила обрывок в моей руке, затем моё лицо, и в проницательных серо-голубых глазах мелькнуло что-то нечитаемое… Испуг? Предвосхищение? Она резко шагнула к правому борту, выглядывая вниз.
И в этот момент Мотя на моём плече взорвался!
Не просто стрёкот — это был пронзительный истеричный визг, словно его резали! Тельце зверька вытянулось в струну, огромные уши встали торчком, а взгляд был прикован не к опоре, а вниз, к самому берегу реки, к гуще кустов у подножия скалы!
Он прыгал на месте, яростно царапая коготками мой сюртук и тыча мордочкой в сторону реки, а потом на графиню, стрёкот превратился в сплошную тревожную трель: Там! Там враг! Сейчас уйдёт!
Я рванул к борту.
— Где⁈ Покажи!
Но разглядеть что-то в кустах с высоты мостика было невозможно.
И тут Софья сорвалась с места.
Руки её уже взметнулись вверх, пальцы сложились в стремительный сложный жест. Воздух вокруг графини завихрился.
Она шагнула в пустоту за борт рубки!
Я даже не успел ахнуть, инстинктивно бросившись вперёд. Фигура девушки не рухнула вниз, а быстро заскользила по воздуху, словно по невидимой наклонной плоскости, но НЕ ТУДА, куда указывал Мотя, а в другом направлении, противоположном месту взрыва! Её плащ развевался как крыло.
Виталий Кучумов, до этого молча стоявший в углу рубки и наблюдавший за переправой, взрывом и внезапным прыжком графини, среагировал как пружина.
— Стой! — рявкнул он, но Софья была уже далеко. — Барон! Она…!
Виталий не договорил, но его взгляд, брошенный на меня, был красноречивее слов.
— Не уйдешь! — выкрикнул Виталий, уже мчась к борту. — Держи её!
И прежде чем кто-либо успел что-то сказать или осознать его слова, он перемахнул через ограждение мостика и бросился в пропасть!
Глава 12
Интерлюдия
Этот же день, утро.
Виталий Кучумов стоял у борта моторизированной платформы, ощущая вибрацию стального пола под сапогами. Ветер свистел в ушах, трепал его короткие волосы, но не мог сдуть тепла, оставшегося в душе от трёх дней дома.
Трёх дней, которые пролетели как один миг. Наталья, её улыбка и запах свежеиспечённого хлеба. Анютка с бесконечными вопросами, от которых кружилась голова. И двое сыновей, упрямых и сильных, как он в детстве.
Новый дом в посёлке Пестовых не дворец, но крепкий, светлый, свой. Школа для мальчишек… Будущее.
«Три недели», — мысленно корил Виталий себя.
Барон ясно написал: «Прибудете не ранее чем через три недели». Но Виталий не мог. Как сидеть дома, когда барон воюет где-то у Балтийска?
Когда знания по огню и печам могут быть нужны?