Строганов громко выдохнул.
Ропот одобрения прокатился по рядам генералов.
А по моей спине пробежала ледяная волна.
— В свете вышесказанного, — продолжил Белов, его взгляд пригвоздил меня, — и дабы не допустить дальнейшего хаоса и разобщённости в войсках накануне решающей операции… Приказываю арестовать барона Кирилла Павловича Пестова за распространение заведомо ложных, порочащих честь и достоинство высшего офицера императорской армии сведений, способных нанести ущерб боеготовности и подорвать доверие в командовании. Заключить в карцер.
Он сделал небольшую паузу, взгляд стал ещё холоднее:
— Конвоиры, исполняйте!
Двое часовых неуверенно шагнули ко мне.
Строганов смотрел на меня с плохо скрываемым торжеством и злобой.
Генералы перешёптывались удовлетворённые. Лишь Долгорукий слегка прищурился, и еле заметно кивнул, словно говорил мне: «Держись».
Мотя зашипел.
— Усмири свою игрушку, Пестов, — злобно прошептал Строганов, когда конвоиры взяли меня под руки. — Карцер это только начало. Я добьюсь, чтобы тебя судили как изменника. А твоя жестяная банка сгниёт на рельсах, которые ты так любишь.
Я ничего не ответил. Просто посмотрел ему прямо в глаза, полные злорадства.
Бороться сейчас значило подписать смертный приговор себе и всем, кто зависел от меня.
Так что ничего, я подожду, а завтра посмотрим.
Один из конвоиров потянулся к Моте, чтобы схватить его, но тот сразу исчез, растворившись в воздухе.
Глава 13
Конвоиры, двое угрюмых бородачей, вели меня молча.
Минуя ряды походных кухонь, от которых пахло кашей и хлебом, мы углубились в тыл лагеря, к старым казармам, стоящим здесь ещё со времён первой колонизации.
За ними, в тени огромного полуразрушенного склада, виднелся небольшой забор с двумя часовыми башенками по краям. Вошли через дверь из массива железного дерева, а внутри я увидел множество колодцев с решётками. Карцер.
При виде этих ржавых решёток, служивших дверями в ямы, меня словно окатило ледяной волной из прошлого. Военно-морская академия. Там были такие же карцеры.
Конвоиры с грохотом откинули тяжёлую щеколду одной из решёток.
Скрип железа по камню был такой же отвратительный, словно кто-то провёл вилкой по стеклу. Решётка поддалась с трудом. Запах сырости и тлена ударил в нос.
— Прыгай, барин, — буркнул один из конвоиров, не без сочувствия толкая меня в спину. — Отдыхай.
Я шагнул вниз, ожидая знакомого провала в темноту и глухого падения на несколько метров.
Но не тут-то было.
Нога почти сразу попала во что-то мягкое и пружинистое — слой прелой листвы и грязи на дне.
Глубина оказалась смехотворной, чуть больше метра.
Ловушка для зверя, а не для человека.
Решётка захлопнулась за спиной с окончательным скрежетом. Засов щёлкнул.
Стоять в полный рост было невозможно.
Потолок из толстых, покрытых ржавыми наплывами прутьев давил сверху.
Приходилось сгибаться в три погибели или сидеть на корточках. Я попробовал прижаться спиной к холодному влажному камню стены, но решётка тут же впилась в плечи и затылок.
Мелкие ячейки не давали просунуть даже кисть.
Постарался сконцентрироваться и вызвать хотя бы слабый толчок магии земли, но по ощущениям это было как пытаться шевелить парализованной конечностью.
Где-то в фундаменте или стенах была заложена мощная руна подавления земной магии. Здесь ты просто кусок мяса в каменном мешке.
Скрип моей решётки был единственным звуком, нарушившим вековую тишину этого места. Местными «благами» явно не пользовались десятилетиями.
Идеальное место, чтобы забыть про человека навсегда.
Буквально через десять минут снова услышал скрип, но он был громче, чем у моей решётки. Голоса. Грубые, не церемонящиеся.
— … и веди себя тихо, гад! А то такую жизнь тебе здесь устрою, пожалеешь, что мамка родила, — рыкнул хриплый бас.
— Да пошёл ты… — пробормотал пленник сдавленным голосом.
Задержанный попытался сопротивляться, но его взяли под руки, и я увидел, как в соседнюю яму, метрах в трёх от моей, грубо опустили фигуру в порванном мундире.
Лунный свет попал на бледное лицо. Это был тот «специалист по фортификации», которого я привёл в командный шатёр.
Конвоиры — те же двое, что вели меня. Они затолкали капитана в яму и с грохотом захлопнули решётку, задвинув засов, а потом ушли, переругиваясь.
Тишина.