Упирался костяным ломом в место крепления одной из петель решётки к каменному основанию колодца. Петля представляла собой толстый кованый крюк, вбитый в камень и продетый в массивное ухо на самой решётке. Всё было покрыто толстым слоем ржавчины и вековой грязи.
Хр-р-ряп!
Первая попытка.
Кость скользнула по металлу, не оставив и царапины. Я сменил точку приложения силы, нащупал зазор между крюком и ухом решётки. Упёрся изо всех сил, используя всю мощь спины и плеч, сжавшись в тесном пространстве.
Бдзынь!
На этот раз глухой стон металла. Ржавчина осыпалась мелкой крошкой. Казалось, петля чуть сдвинулась.
— Эй, ты! Тихо! — донёсся хриплый окрик охранника. — Шевелишься как червяк! Угомонись, а то палкой успокою!
Я замер, спрятав кость в грязь под ногами.
Сердце колотилось как молот.
Минута, другая… Храп возобновился.
Можно продолжать.
Работа шла мучительно медленно. Кость это тебе не сталь, она скользила, трещала под нагрузкой, грозя сломаться. Я использовал грязь как абразив, пытаясь втирать её в зазор и надеясь, что песчинки сыграют роль наждака.
Пробовал плевать на место работы со слабой надеждой, что слюна хоть чуть-чуть, но ускорит коррозию в микротрещинах. Но это капля в море. Основная ставка была на механическое воздействие, упорство и потраченное время.
День сменился вечером, принеся черпак вонючей воды и кусок хлеба, твёрдый как булыжник. Ночью же пришли холод и кошмары, где решётки сжимались, а кости подо мной шевелились.
Странно, раньше кошмары мне не снились вовсе, а теперь каждую ночь одолевает какая-то мерзость. Словно это место прокляли прежние хозяева. Хотя, учитывая, что я оказался в мире, где магия реальна… ничего удивительного, пожалуй.
Наступило утро с новой порцией отчаяния и новой решимостью.
Я продолжал. Час за часом. Петля поскрипывала всё громче, зазор становился чуть заметнее. Я уже чувствовал её люфт!
За эти дни, что провёл в яме, карцер пополнился.
После мятежа Строганова он перестал быть местом для единичных провинившихся. Теперь это был импровизированный лагерь для «неблагонадёжных».
Скрип открываемых решёток и глухие удары тел о дно ям стали почти постоянными.
Сначала сюда волокли не согласившийся примыкать к восстанию высший состав, потом непокорных офицеров из тех родов, смерть которых сулила Строганову крупные неприятности в будущем.
Одним из первых приволокли молодого капитана кавалерии. Его мундир был порван на груди, лицо в ссадинах и кровоподтёках. Мужчина хрипло ругался, пытаясь сопротивляться конвою, пока его не оглушили прикладом и не сбросили в яму рядом с Долгоруким.
— Предатели! Ублюдки! — придя в себя кричал он хрипло и безнадёжно, пока охранник не ткнул палкой в лицо, пригрозив залить нечистотами. — За Императора! За Белова!
Крики молодого капитана сменялись рыданиями ярости и беспомощности.
Вид этих людей — магов-офицеров, лишённых силы, сброшенных в грязь, — лишь подливал масла в огонь моей ненависти.
Карцер наполнялся. Запах страха, боли и гнили усиливался. Шепотки, стоны, проклятия. Теперь здесь кипела своя, подземная и отчаянная жизнь.
Охранникам стало сложнее контролировать всех. Их крики «тише!» и угрозы избиения звучали всё чаще, но всё менее эффективно. В этой новой мрачной симфонии наконец появился шанс для разговора.
В один из таких моментов относительной тишины, когда охрана ругалась с новоприбывшим офицером, которого только что бросили в яму, я обратился к своему соседу, светлейшему князю.
— Андрей Николаевич?
Тишина. Потом сдавленный ответ:
— Пестов? Ты как, жив, всё нормально?
— Пока дышу. А вы, Константин Иванович? — повернулся к другой стороне.
— Жив… еле, — донёсся хриплый голос Долгорукого из другой ямы. — Рёбра болят… сюда бы твой эликсир первой помощи, — уже мечтательней закончил он.
— Это да, — тяжело вздыхая, согласился Белов.
— Андрей Николаевич, этот подрыв на мосту. Чернов. Ваш человек? — прямо спросил я.
Пауза. Затем Белов ответил, его голос звучал виновато:
— Да, Кирилл. Наш. Внедрённый к Строганову.
— И взрыв… это был спектакль? Чтобы спровоцировать его? — яростный шёпот вырвался из меня. — Вы хотели, чтобы князь вышел из себя? Совершил что-то очевидно глупое? Но вы же не ожидали, что он устроит бунт⁈ Эта глупость оказалась слишком масштабной! Я прав⁈
— Мы… мы просчитались, — признал Белов, его шёпот стал ещё тише. — Ждали интриг, доносов, может, саботажа поставок. Но не открытого мятежа. Захар… он всегда был амбициозен, но не сумасшедшим.