— Даже когда Строганов… — начал было Валерий, но тут же спохватился.
— Даже тогда, — тихо, но отчётливо закончил я за мужчину. — Спасибо. Всем.
Платформа нырнула в знакомый серпантин. Скальные стены сомкнулись над нами словно каменные челюсти.
Внизу, в бездне, ревела горная река. И вот он, каменный мост. Опоры-исполины, израненные взрывом, держали арку. Чёрные подпалины на камне, грубые заплаты из магически уплотнённого бетона — шрамы моей первой битвы здесь.
— Проблем с мостом больше нет? — спросил я, впиваясь взглядом в сеть трещин у основания правой опоры.
— Пока пропускаем тут только малые составы, барон, — отозвался машинист. — Как вы и завещали перед… отъездом. Гружёный бронепоезд — ни в коем случае. Но Лунев клялся, что опора вскоре выдержит вес втрое больше «Стрижа». Магия усиления на опорах набирает прочность.
Мы переехали мост.
И вдруг — простор!
Плато открылось перед нами во всём своём величии: бескрайнее, залитое слепящим светом поднявшегося высоко солнца. Воздух стал чище, холоднее.
Я замер, схватившись за ограждение.
Рельсы.
Две безупречно прямые стальные нити, блестящие под солнцем, уходили к самому горизонту, туда, где синела громада центральной горы. Туда, где когда-то нас, молодых и глупых, заживо похоронило в туннеле. Казалось, это было в другой жизни.
— Господи… — прошептал даже Чернов. Его каменное лицо дрогнуло, в глазах мелькнуло что-то вроде уважения. — За неделю? Это же…
— Чудо? — я усмехнулся, глотая ком в горле. Гордость смешивалась с горечью. — Нет, капитан. Это не магия стихий. Это — люди. Мои люди. Расчёт, труд, упорство. Физика и воля.
Платформа набрала ход, ветер засвистел в ушах.
Пулемётчики напряжённо водили стволами, сканируя редкие кустарники и валуны.
Опыт научил их не доверять пустоте.
— Вчера, на обратном пути… — Георгий перекричал ветер, его голос стал жёстким, — … прыгунцы атаковали. Из каньона выскочили. Шестеро наших пострадало… Двоих не успели спасти — кости переломаны, глотки перегрызены. Остальных… — он кивнул в мою сторону, — … дотащили до госпиталя только благодаря вашим эликсирам. Лекарства вмиг остановили кровь и притушили боль. Четверо выжили.
Ответить нечего.
Дорога была живой, и кровь — неизбежная плата.
Не только для первопроходцев Лунева, но и для этих парней, что как кровеносные сосуды питали «Стриж» всем необходимым.
Вскоре мы нырнули в зев восстановленного горного туннеля. Холодная сырая тьма обняла, гул колёс усилился, превратившись в грохот. И вот — свет в конце. Мы вырвались наружу по ту сторону.
И я увидел его.
«Стриж».
Стальная громада, застывшая на рельсах, была похожа на спящего, но готового к прыжку хищного зверя. Носовая башня, рубка, кормовые надстройки — всё родное, знакомое до каждой заклёпки. Но… что-то было не так.
Атмосфера. Вокруг бронепоезда, как дисциплинированные стальные букашки, сновали солдаты. Не мои.
Синие мундиры с алыми кантами, выправка как на параде. Элита. «Невское копьё» Волынского. Они оцепили «Стриж», контролировали подходы.
Чужой порядок на моём корабле.
— Стоп! — скомандовал я резко, ещё до полной остановки.
Платформа заскрежетала тормозами, вагоны с рельсами глухо грохнули сцепками. Не успел состав остановиться, как синие мундиры окружили нас плотным кольцом.
Их штыки были направлены на платформу.
Минута, другая и из толпы гвардейцев вышел Фёдор Николаевич Волынский. Его глаза сверлили меня, а взгляд был холодным и нечитаемым.
— Барон Кирилл Павлович Пестов, — голос, усиленный магией воздуха, гулко разнёсся по плато, заглушая шум ветра и шипение пара. — Вы арестованы по обвинению в государственной измене, убийстве верных слуг князя Строганова и попытке дезорганизации имперской армии в час решающего наступления!
Тишина накрыла плато.
Пулемётчики на крыше вцепились в рукояти оружия, пальцы на спусковых крючках.
Чернов медленно, почти незаметно, положил руку на эфес шпаги.
Заметил, как на палубе «Стрижа» появились Рыбаков, Лунев, Марсов… и Виталий Кучумов. Мой вассал шагнул к трапу, его руки вспыхнули алым пламенем, освещая яростное лицо.
— Предатели⁈ — рык Виталия был как удар кузнечного молота. — Я вас всех в пепел обращу!
— СТОП! — мой крик, резкий, командный, рассёк воздух как нож.
Я шагнул вперёд, на самый край платформы, навстречу лесу штыков.
— Генерал Волынский! — мой голос звучал холодно, вопреки разгорающейся ярости внутри. — Предъявите доказательства, кроме голословных обвинений! Или князь Строганов уже присвоил себе право Верховного суда империи?