Как будто невидимый исполин чиркал гигантскими спичками о купол этого мира.
Короткие, ослепительно-белые, беззвучные вспышки, освещавшие на мгновение огромные куски неба и земли. В захваченной колонии они были тревожным, но привычным фоном, по пять-десять за ночь в разных секторах это нормально, но сейчас…
— Роман… — начал я, но Лунев уже впился взглядом в небо, его лицо под призрачным сиянием «светляков» стало мертвенно-бледным, как мел.
Всполохи учащались с пугающей скоростью.
Не в два, не в три — в десять раз!
Их стало двадцать… тридцать… пятьдесят… Сотня!
Небо к западу, над предполагаемым путём Строганова и прямо над нашими головами, начало мерцать, как гигантская, бешеная новогодняя гирлянда.
Это был не просто прорыв.
Он был мощный. Возможно, такой же по силе, как тот, с которого тут всё и закрутилось.
Пространство рвалось как гнилая парусина, впуская орды голодных тварей из искажённого мира по ту сторону.
Они падали как дождь из плоти, хитина и клыков на озарённые адским светом участки земли.
И голод, и сама чуждость этого мира делали монстров безумными.
Они кидались на что угодно: на камни, на деревья, друг на друга. А мой «Стриж», с его ярким светом, грохотом механизмов, запахом горячей стали, пота, людей и магии был самым лакомым, самым ненавистным маяком на многие мили.
— ВСЕМ ПРЕКРАТИТЬ РАБОТУ! — мой приказ, усиленный магией воздуха до громового раската, разорвал ночную тишину, заглушив лязг металла. — БОЕВАЯ ТРЕВОГА! ВОЗВРАТ НА БОРТ! СИГНАЛЬНАЯ РАКЕТА — ОРАНЖЕВЫЙ!
Оранжевая звезда, шипя и искрясь, рванула в небо с кормовой башни, освещая на мгновение перекошенные от ужаса и непонимания лица рабочих внизу, застывший в воздухе рельс, широко распахнутые глаза Лунева.
Лязг и гул сменились взрывом криков, команд, топота сапог по металлическим трапам.
Кран замер.
Маги воздуха рванули к своим постам у краёв палубы, их лица стали масками концентрации.
Буквально через минуту, как только последний рабочий втащил на борт инструменты, первая волна тварей, пахнущих серой и гнилью, накрыла нас рёвом и лязгом когтей по броне.
Глава 21
Следующие тридцать шесть часов можно было охарактеризовать лишь двумя словами: пляска смерти.
Бой обрушился какофонией звуков, способной свести с ума любого.
Дикий вой тварей сливался в протяжный стон, лязг когтей и хитина по броне напоминал стук града по жести, шипела едкая слизь и кислота.
Над всем этим висел рёв магов, выпускающих заклинания, и хриплые, перекрывающие грохот команды Рыбакова.
Твари лезли со всех сторон: каких-то просто немыслимых размеров прыгунцы, больше похожие на крупную собаку, чем на жабу, пытались попасть на палубу с валунов; скорпионоподобные монстры методично долбили бронированные борта хвостами с каменными набалдашниками; змеевидные твари пытались заползти в любую щель, а пульсирующие студенистые массы облепляли орудийные башни, выделяя дымящуюся слизь, разъедающую сталь и камень.
Крупные летуны, которые почти всегда появлялись в новых масштабных прорывах, отсутствовали. Видимо, их внимание привлекла мясорубка у Строганова.
Но на поезде горячих мест хватало и без них.
По всему нижнему ярусу «Стрижа» с характерным скрежетом распахнулись стальные щели-бойницы. Из них ударили снопы пламени магов огня, включая Кучумова; ледяные копья и сковывающие потоки холода немногочисленных магов воды; сгустки сжатой земли и острые каменные шпоры магов земли, включая меня и Чернова.
Конвейер смерти заскрежетал.
Лица в амбразурах были искажены гримасами концентрации, пот стекал ручьями по саже и крови.
Буквально через полчаса этой мясорубки воздух пропитался смрадом горелой плоти, озона и разъедаемой кислотой стали.
— Держать строй! Не пропустить! — слышался настойчивый голос Рыбакова из громкоговорителей во всех помещениях и на палубе.
Сергей Иванович стоял в рубке, прильнув к смотровым щелям, как капитан в девятый вал. Его глаза метались, оценивая поле боя.
— Носовые орудия — шрапнель! Сектор «Альфа», скопление у насыпи! Кормовые — заряжай красными макрами! Цель — студень у правого борта! Пулемётчики на башнях — веерный огонь! Не подпустить прыгунцов к рубке! Землемаг на палубе — грунт под левым бортом проседает! Укрепить!
Волынский занял место у корабельного артефакта защиты.
Вскоре воздух вокруг всего бронепоезда сгустился, заструился, стал видимым в отблесках вспышек: гигантский, дрожащий, синевато-стальной купол. Он не был непробиваемым щитом. Это демпфер, гаситель ударов.