Твари врезались в него, как в упругую сеть, замедлялись, и прыжки теряли сокрушительную мощь.
Без демпфера нас смело бы первой же волной.
Волынский стоял недвижимо, лишь лёгкая дрожь в вытянутых пальцах выдавала чудовищное напряжение.
Рядом ординарец держал наготове синие макры и флягу.
У левого борта студенистые массы слились в одну огромную пульсирующую лужу едкой слизи. Она шипела, разъедая камень насыпи и уже подбираясь к металлу корпуса.
Кучумов, поднявшийся по моему приказу на палубу и теперь сопровождающий меня, словно верный пёс, открыл огонь по тварям огненными шарами, но я предложил вариант получше.
Виталий сжал руки перед собой, и из ладоней вырвались два тонких, раскалённых добела луча, точь-в-точь как сварочные горелки. Они упёрлись в массу. Та зашипела яростнее, забулькала, закипела, улетая чёрным вонючим паром.
— Суши их, Виталий! Суши до угля! — донёсся чей-то крик из амбразуры.
Через минуту на месте склизкой твари осталось лишь дымящееся чёрное пятно и горстка спёкшегося шлака.
Это было простое решение: концентрированная теплота вместо рассеянного огня.
Тварей меньше не становилось, как только удавалось отбиться от группы или крупной особи, представляющей опасность, появлялись всё новые и новые.
Гигантский скорпион, размером с двух быков, методично бил каменным набалдашником хвоста по куполу Волынского. Вскоре к нему присоединился ещё один, и ещё.
Купол прогибался, издавая низкий угрожающий стон.
Я ощущал вибрацию под ногами от постоянных атак монстров.
Вместо того чтобы пытаться пробить броню каменным шпилем, что было малоэффективно против таких массивных монстров, я сосредоточился на почве под ними.
Земля под передними клешнями внезапно разжижилась, превратившись в зыбучий песок. Чудовища с отвратительным хлюпом погрузились по грудь, потеряв опору и яростно забив конечностями.
В этот момент десяток острых каменных игл вырвался из земли вокруг ямы, пронзив уязвимые сочленения лап и брюха.
Хруст хитина был слышен даже сквозь грохот битвы. Скорпионы издали пронзительный свист и затихли.
Это была нестандартная методика для сражения с тварями. Здесь обычно все старались бить прямо в лоб.
Почувствовал на себе пристальный взгляд Волынского.
Он быстро отвёл глаза, словно был студентом, которого на экзамене заметили за списыванием с соседа.
Огромный прыгунец, крупнее других, покрытый шипастой бронёй, сумел прорваться сквозь завесу огня и вцепился когтями в борт прямо под амбразурой, где бился наравне со всеми дорожник Марсов.
Арсений почему-то растерялся, как будто впервые попал в такой ад.
Запаниковал.
Его каменные шпоры били мимо, земляная броня на борту трещала под ударами когтей твари.
Виталий не мог помочь: его огонь сжег бы и Арсения.
— Марсов, держись! — закричал я, отбросив очередного прыгунца.
Мысль пронеслась молнией: кинетическая энергия, рычаг.
Вместо того чтобы укреплять борт, который тварь уже почти пробила, я резко сжал землю под задними лапами монстра, создав твёрдый уступ.
Одновременно я размягчил грунт под передними лапами прыгунца. Тварь, всем весом давящая на них, не ожидала такого. Центр тяжести сместился, монстр неуклюже рванул вперёд, прямо на созданный мной «трамплин». Мощный толчок задних лап от твёрдой опоры, и монстра буквально вышвырнуло вперёд, через борт, в гущу сородичей, где его мгновенно разорвали в клочья.
Марсов, бледнея, вытаращил на меня глаза.
— Спасибо, барон! Я… я… — начал он.
— Закрывай брешь! Сейчас! — рявкнул я, уже переключаясь на новую угрозу.
Волынский, стоявший у артефакта и наблюдавший за мной из рубки, что-то хмыкнул и тут же отвернулся в сторону.
В отражении этого затянувшегося боя были задействованы абсолютно все, даже немаги. Пользуясь коротким затишьем у правого борта, они спустились по верёвочным трапам. Под прикрытием стрелков и магии земли Лунева, который возвёл низкую каменную стенку для укрытия, они с лихорадочной скоростью сооружали плотную каменную насыпь-баррикаду прямо перед колёсами, создавая мёртвую зону.
Другие, согнувшись в три погибели, таскали тяжёлые ящики со снарядами к орудиям, мешочки с макрами и склянки с эликсирами, подносили вёдра с водой и хлеб сражающимся.
— Молодцы, ребята! Тяните! — подбадривал их Лунев, сам едва стоя на ногах.
К вечеру следующего дня, спустя восемнадцать часов после начала схватки, наши силы были уже на пределе, а нервы натянуты как струны.
Купол Волынского заметно померк и дрожал. Генерал явно уже устал, и никакая подзарядка и выпаивание энергетическими эликсирами не помогали, нужно было отдохнуть. Это было наглядной демонстрацией того, почему в имперском флоте к артефакту защиты корабля были приписаны два мощных мага, а не один. У нас же второго сильного воздушника не было. Те, что имелись, не выше четвёртого.