Открыл капот, ловко снял кожух с магического аккумулятора и прокинул от него гибкий провод прямо к переднему пассажирскому сиденью.
— Вы прямо здесь собираетесь его установить? Но как? Это же сложнейшая система! Требует тончайшей настройки!
— Для вас — сложнейшая. Для меня и моего рода, изучающего её природу не одно десятилетние, — элементарная.
Я присоединил к модулю тумблер включения, вывев его в удобное место около рычага переключения передач.
— Одно нажатие — и контур будет замкнут. А пока он работает, в радиусе трёх метров от машины любая магия будет гаснуть. Как та огненная сфера, что летела в нас тогда на дороге. Вот только макр надо поменять.
Я вытащил из кошеля пять средних макров и прикрепил их вместо одного малого.
Яковлев смотрел на эту простейшую, с инженерной точки зрения, конструкцию с нескрываемым изумлением. Он прикоснулся к модулю, словно проверяя, настоящий ли он.
— И всё? Никаких кристаллических матриц, рунных усилителей, сложных обвесов? Просто… блок, провод и прямой доступ к аккумулятору?
— Тут вся сложность не в исполнении, а в том, чтобы изначально довести идею до ума, Евгений Александрович, — я захлопнул капот. — А идея, поверьте, стоила мне и моим предкам не одного года упорной работы. Теперь мы немного защищены.
Наскоро попрощавшись, выехали за ворота.
Мы отъехали от завода и вскоре свернули на безлюдную дорогу, где я заглушил мотор. Давящая тишина ночи окончательно отрезвила всех. Эйфория побега испарилась, уступив место трезвому осознанию положения.
Цеппелин первым нарушил молчание:
— Оболенские наверняка уже подняли на ноги всех. Они будут искать меня и Милу во всех местах, где мы можем пересечь границу. Да и в Германии, чувствую, нам не удастся спрятаться.
Я обернулся к ним. В свете луны, пробивавшемся через облака, лица Мирославы и Фердинанда были бледны и невероятно серьёзны. Похоже, только сейчас они поняли всю опасность ситуации, в которую попали.
— Именно поэтому вы не поедите в Германию. Во всяком случае, сейчас. У меня есть план. Гениальный и безумный, поэтому он должен сработать.
Я быстро и чётко изложил суть. Их вначале будут искать по алому кабриолету. Яковлев, когда к нему придут, честно скажет, что мы выдвинулись на запад. Я не просил его лгать, да и не стал бы. А значит, нам нужно создать убедительный и яркий ложный след, который уведёт погоню по ложному пути, пока настоящие беглецы уйдут на восток.
— Фердинанд, ваш пиджак и плащ, пожалуйста. Амат, твой бушлат и фуражка, — друг нехотя начал снимать офицерскую одежду. — С платьем Мирославы проблема. Купите в первой же открывшейся лавке простое платье и большой платок, чтобы закрыть голову и лицо.
Пока они переодевались, я поймал проезжавший мимо пустой экипаж. Щедро заплатив извозчику, дал Цеппелину чёткие указания:
— Едете без остановок до Сергиева Посада. Там Мирослава меняет платье. Садитесь на поезд до Ярославля. Из Ярославля на восток, в Чусовой. Как окажетесь в центральной колонии «Точке», сразу отправляйтесь на моё производство. Скажете охране, что от меня, там вы будете в безопасности.
Цеппелин крепко, по-мужски сжал мою руку. В его глазах читалась безмерная благодарность и уважение.
— Кирилл, я не знаю, как благодарить… Мы обязаны вам жизнью.
— Тогда не благодарите. Просто берегите её. И себя.
Экипаж тронулся и вскоре скрылся в предрассветной мгле, унося новых друзей к надежде. Мы остались втроём на пустой дороге, и теперь настал наш черёд перевоплощаться.
Я заставил Амата надеть одежду Цеппелина: элегантный тёмный дорожной костюм и плащ. Они были ему слегка малы.
— Теперь твоя гордость, — мрачно констатировал я, указывая на его густые, чёрные как смоль волосы.
В первой же открывшейся с рассветом цирюльне друга лишили шевелюры. Я видел, как с каждым сбриваемым локоном лицо Амата становилось всё мрачнее. Но когда мастер искусно приклеил ему пышные, идеально ухоженные светлые усы, получилось почти комичное и в то же время пугающее сходство с Цеппелиным. Особенно если смотреть издалека и не в упор.
Кульминацией этого фарса стало переодевание Василия Меркулова.
Я купил у первой же уличной торговки, начинавшей свой день, самое простое ситцевое платье и широкополую шляпку с густой вуалью. Бедный Василий пылал краской смущения от ушей до пят, когда натягивал на себя этот наряд. Он выглядел нелепо, трогательно и крайне неубедительно, но для мелькнувшего в окне несущейся машины силуэта сойдёт.