— Не только жизни, Василий, — ответил я, ловя его взгляд в зеркале заднего вида. — Это изменит сами правила игры. Войну, логистику, безопасность перевозок. Всё.
Амат мрачно фыркнул на переднем сиденье, сдирая с лица приклеенные усы.
— Или создаст новую, ещё более страшную войну, — проворчал друг, глядя на своё отражение в стекле. — Выпустите джинна из бутылки, профессор, а потом удивляйтесь, почему весь мир горит. Опасно это. Слишком опасно.
Не стал с ним спорить. В этих словах, отягощённых знанием иного, погибшего мира, была своя, горькая и неутешительная правда.
Заметил, как Меркулов удивлённо посмотрел при этих словах на Жимина, потом на меня, но промолчал.
Проехал ещё несколько километров по главной дороге на Петербург, чтобы усилить впечатление и быть замеченными ещё парой свидетелей, а затем снова свернул в безлюдном месте, заросшем кустарником, теперь уже резко на запад, в сторону Пскова.
— Искать будут по центральной дороге, — объяснил я молчаливому Амату. — Будут сначала перекрывать главные пути. А мы поедем чуть южнее.
Я ехал весь день и вечер, на ночь остановился на несколько часов вздремнуть, а ранним утром следующего дня мы въехали в Псков.
Здесь нам предстояло разделиться.
Амату в Кронштадт, на учёбу. Он вышел из машины, с облегчением потянувшись.
— Береги себя, бугай, — сказал я, пожимая руку. — И не проспи свою карьеру адмирала.
— Сам смотри, чтобы твоя антимагия тебя же не сожрала, — мрачно парировал друг. — Играешь с огнём.
Он кивнул мне на прощание и твёрдой походкой направился к железнодорожной кассе за билетом на поезд.
Затем я повернулся к Василию, который с невероятным облегчением снял с себя платье и вернулся к своему обычному строгому виду.
— Ваше сиятельство? — вытянулся секретарь словно бравый солдат.
— Твоя задача — вернуться в Москву к Яковлеву. Объясни ему, что я скоро буду. Пусть готовится к презентации.
— Слушаюсь, ваше сиятельство.
И вот я остался практически один. Теперь лишь Мотя сопровождал меня. Зверёк довольно развалился на торпеде под лобовым стеклом, распушив шерсть.
Достал из багажника свёрток — клинок Пожарского.
Развернул карту, разглядывая обозначенные дороги. Взгляд опять упал на клинок, затем на карту, на западную границу империи.
Завёл двигатель, и машина плавно тронулась с места, набирая скорость.
У меня есть ещё одно важное дело. Пора выполнить последнюю просьбу друга.
Глава 15
Интерлюдия
Утро в лучшей псковской гостинице «Палермо» было спокойным, можно даже сказать сонным. Тишину фойе нарушал лишь равномерный стук больших часов с кукушкой.
Четверо серьёзно вооружённых людей сидели в удобных кожаных креслах, наблюдая за единственной лестницей, ведущей в номера. Ещё трое дежурили у окон, чтобы никто не проскользнул мимо.
— Чаю? — спросил услужливый официант, подходя к сидящим в креслах гостям.
Взгляды устремились на князя Умара Хамурзина.
Он сидел, наблюдая как секундная стрелка часов скачет по циферблату, а пальцы медленно вращали массивный перстень на руке.
Рядом сидевший охранник — десятник сакравор — лишь молча покачал головой, и официант тут же исчез, не желая провоцировать опасных гостей.
Не выдержал один из доверенных людей Оболенского: высокий сухопарый мужчина с волевым лицом и горящими фанатичным огнём глазами. Он резко встал с места и начал нервно прохаживаться туда-сюда, а воздух вокруг слегка завибрировал.
— Я не понимаю этой вашей восточной созерцательности, Умар-ага, — прошипел мужчина, словно раскалённое железо, опущенное в воду. — Он там, за двумя дверями. Спит, наверное, почивает после своего «подвига». А мы сидим здесь всю ночь, как наказанные школьники! Позвольте мне просто подняться и… проучить этого наглеца. Он опозорил ваше имя! Он украл дочку моего князя!
Умар медленно перевёл взгляд на мужчину. В глазах не было гнева, лишь тяжёлое, непривычное раздумье.
— Успокойся, Артемий. Сила — не всегда ответ. Иногда то, что кажется поражением, на поверку оказывается… избавлением.
Маг жизни, прибывший с воздушником Артемием, сидел напротив. Он молча и внимательно наблюдал за этой сценой, подмечая все мелочи в поведении нового союзника рода Оболенских. Тонкие пальцы были сложены домиком у подбородка, маг видел внутреннюю борьбу, которая сейчас шла в Умаре.
— Князь прав, — тихо вступил он. — Ворваться к Пестову — это признать его значимость, его победу. Мы здесь, чтобы получить ответы, а не устроить побоище в гостинице.