— Ответы? — Артемий фыркнул. — Я дам ему ответ! Моим кулаком! Он посмел пойти против воли князя Юрия Фёдоровича! А дочь осмелилась ослушаться! За одно это граф заслуживает самой мучительной кары!
Именно в этот момент на лестнице послышались приближающиеся шаги. Все взгляды устремились туда. И на ступеньках появился Кирилл Пестов.
После опасностей по дороге в Москву и дальнейшей изнурительной гонки молодой граф понял, что попросту может уснуть за рулём. Да, он мог пить всё новые и новые порции энергетических зелий, но Кирилл хорошо понимал, что предел есть у всего.
Поэтому, выбрав самую хорошую гостиницу губернии и ещё раз просчитав все возможные риски, смело направился спать. Граф рухнул на пуховики и продрых без задних ног целые сутки, пока рассвет не сменился новым рассветом, а измождённое тело наконец не насытилось отдыхом.
Кирилл спускался вниз, неся с собой чемодан. Он был свеж, полон сил, с лёгкой беззаботной улыбкой.
Спокойствие и уверенность графа были оскорбительны для сидевших в фойе людей.
Артемий, маг воздуха, уже хотел рвануть вперёд, но Умар резким жестом остановил его и медленно, словно нехотя, поднялся с кресла.
— Пестов! Где они⁈
Кирилл смерил жениха спокойным оценивающим взглядом, затем перевёл его на остальных.
— Доброе утро, господа. Чем обязан?
— Вот только не надо притворяться невинной овцой! — шагнул навстречу Умар. — Цеппелин и Мирослава! Ты помог им сбежать! Мы видели их в твоей машине!
— Со мной, — ровным и холодным голосом начал Кирилл, — были мой секретарь и мой друг, господин Жимин. Княжны Оболенской и графа фон Цеппелина тут нет. В последний раз видел их в Москве, откуда я выехал на запад.
Взгляд мага жизни сузился.
Кирилл почувствовал слабую пульсацию в висках. Кто-то пытался попасть в его сознание, но давление было настолько ничтожно, что даже антимагическая пластина в визитнице не сработала.
— Он говорит правду, — тихо, с лёгким удивлением констатировал маг жизни, обращаясь к жениху. — Их нет здесь. И Пестов действительно видел их в последний раз в Москве.
— Но… как? — Умар с недоумением посмотрел сначала на мага, потом на Кирилла. — Я же своими глазами…
— Видел то, что хотел увидеть в пылу погони, — парировал Пестов. — Если хотели просто поговорить со мной, не следовало пытаться таранить автомобиль. Это весьма недружелюбный способ начать диалог.
— А зачем ты убегал⁈ — выкрикнул Умар.
— Когда на тебя несётся разъярённая кавалькада с явными намерениями разорвать в клочья, инстинкт самосохранения диктует лишь один логичный выход.
Давление в сознании Кирилла внезапно усилилось, стало грубым и насильственным. Маг жизни, не удовлетворившись поверхностным сканированием, попытался забраться Кириллу в мозг. И в тот же миг в кармане молодого графа легко дрогнула антимагическая пластина.
Воздействие оборвалось, наткнувшись на немую бездонную пустоту.
Маг жизни резко отшатнулся, бледнея.
Из его носа хлынула алая струйка крови, а глаза налились краснотой. Он закашлялся, покачнулся и вновь присел на кресло, с трудом переводя дыхание, а потом с немым ужасом посмотрел на Кирилла.
— Я же сказал: их со мной нет, — произнёс Пестов, и в его голосе впервые прозвучали нотки металла. — Или вы, господа, считаете, что имеете право силой вторгаться в разум русского графа без распоряжения инквизиции? Ваши полномочия мне неведомы.
Умар Хамурзин посмотрел на своего оппонента с новым интересом. Не враждебным. Почти с уважением.
— Зачем тебе Мила? — вдруг спросил Кирилл, глядя прямо на него. — Ты ведь не будешь с ней счастлив. Брак по расчёту редко становится любовью. А у Фердинанда и Милославы она есть. Любовь, которая прошла через испытания. Которая не сломалась. А ты? Ты бы её понял? Или просто держал бы в клетке как драгоценную птицу?
Умар не ответил. Лишь стиснул челюсти, погружаясь в раздумья. «А ведь и правда — зачем? — пронеслось у него в голове. — Ради политического союза? Ради того, чтобы владеть красивой женщиной, которая никогда не будет по-настоящему принадлежать мне?»
Сакравор Умара угрожающе подался вперёд, но князь жестом остановил его.
Кирилл выдержал паузу, наблюдая за внутренней борьбой на лице оппонента.
— Если на этом наш утренний диалог завершён, позволю себе откланяться. Много дел. До свиданья, господа!
Не дожидаясь ответа, он кивнул и твёрдым шагом направился к выходу.
— Стоять! — прошипел Артемий.
Его руки взметнулись в изящном отточенном движении. Воздух в дверном проёме сгустился и заблестел, превратившись в невидимый, но непроницаемый упругий барьер, способный остановить на бегу даже скаковую лошадь.