Как только я зашёл на кухню, Мотя тут же учуял, что здесь можно хорошо поживиться. Он беспокойно заёрзал на плече, а затем спрыгнул и юркнул в сторону одного из столов, уставленных яствами, которые официанты выносили гостям.
Зверёк явно решил, что наблюдение за сырными тарелками сейчас важнее моих дел. Не стал его удерживать.
Пусть хорошенько поест, нас ждала дальняя дорога в Балтийск.
Прошёл через царство посуды, ароматов специй и влажного жара, где повара и су-шефы, завидев меня, лишь на мгновение замирали, прежде чем снова броситься в бойню приготовлений.
Прошёл между столами к дальней стене, где располагалась ниша, заставленная бочками и ящиками с винами. Обошёл её и, отодвинув один из ящиков на хорошо смазанных полозьях, я оказался около стальной двери с простым кодовым замком.
Быстро набрал комбинацию. Дверь открылась беззвучно, но за ней оказалась не кладовая с вином, а узкая лестница, уводящая вниз, в подвальные этажи. Спустившись, я очутился в просторном помещении, которое резко контрастировало с позолотой и блеском вокзала наверху.
Комната была озарена ровным и холодным светом магических ламп. Стены от пола до потолка завешаны детальными картами колоний, схемами телепортных сетей и гигантскими плакатами — генеалогическими древами знатных родов, испещрёнными бесчисленными именами и связями.
В углу стояли стеллажи с толстыми фолиантами, здесь тоже разместились генеалогические древа родов Российской империи на случай, если потребуется быстро отыскать какое-нибудь малозначительное ответвление.
В центре, как алтарь стратегии, стояла большая магнитная доска со схемой всего вокзального комплекса, где крошечные фигурки обозначали перемещения гостей и охраны. Рядом трещал, выплевывая бумажную ленту, примитивный, но эффективный телеграфный аппарат, связывающий этот штаб с тремя ключевыми станциями у павловских телепортов. Он то и дело выдавал новые списки людей, переходящих через порталы.
Главным в этом кипящем хаосе информации был мой начальник безопасности Ильич.
Он сидел за столом, заваленным бумагами, и с видом заправского полководца наблюдал за работой молодых парней и девушек, которые сновали туда-сюда, перекладывая папки и сверяясь с картами.
— Ильич, привет. Как обстановка? — спросил я, подходя.
— Добрый вечер, барин, — пожилой мужчина тяжело вздохнул, потирая переносицу. — Вот придумали же вы эту шарашкину контору… Я даже не знаю, как за всеми орлами углядеть. Бегают тут как тараканы, информации — море, а систематизировать её некому.
— Но как-то же справляешься?
— Если бы не Лёня, уж не знаю, что и делал бы… — Ильич качнул головой в сторону одной из стен. — Я человек старой закалки, Кирилл Павлович. Выставить караулы, организовать дозор, проверить оружие — это пожалуйста. А вот это всё… — он с нескрываемым отвращением махнул рукой на бегающих сотрудников и генеалогические древа, — это не моё. Поставить бы кого-то на это место, а самому вернуться к непосредственным обязанностям.
Стена, на которую он указал, была сплошь заставлена стеллажами с книгами, но один её участок представлял собой огромное стекло. На самом деле это было окно в смежное подсобное помещение для официантов, замаскированное с той стороны под зеркало. Сейчас было прекрасно видно, как Лёня — двенадцатилетний пацан, младший сын Осипа Гурьева — с невозмутимым видом отчитывал рослого официанта, который был вдвое его старше и выше. Парень слушал, сгорбившись и виновато кивая.
— Погоди, Ильич, не спеши, — успокоил я мужчину. — Всё наладим. Сам понимаешь, дело новое. Считай, такая служба есть разве что у Императора да у пары-тройки самых крупных родов. А мы теперь тоже… в их числе. Следовательно, надо идти в ногу со временем.
— Это-то да… — мужчина вновь тяжело вздохнул, смирившись с неизбежным.
В этот момент Лёня в подсобке закончил разбор полётов. Официант, виновато кивнув, ретировался. Гурьев поправил сюртук и через мгновение появился в нашей комнате, пройдя через потайную дверь.
— Кирилл Павлович, добрый вечер, — произнёс он без тени смущения, взгляд был деловитым и собранным.
— Лёня, работаешь без выходных? — поинтересовался я.
— Практикуюсь, Ильичу помогаю, — коротко ответил парень.
Я окинул взглядом комнату, снова оценивая масштаб операции.
— И откуда у тебя столько людей? Все эти курьеры, слуги, официанты…
— Вербую, — просто сказал Гурьев, — среди бывших беспризорников, дворовой шпаны. Вы же говорили, что самые ценные кадры, это те, кому нечего терять, кроме возможности стать кем-то. Выбираю смышлёных. Осип-батюшка деньгами обеспечивает, а Ильич — дисциплиной. Они учатся быстро.
Я с одобрением кивнул. Гениально и просто. Невидимая армия, набранная из тех, кого все привыкли не замечать. Лёня уже такое практиковал и в Новоархангельске, и в Новогородске.
— Что хотел сообщить? — спросил я, переходя к делу.
Гурьев выпрямился, его лицо стало ещё более серьёзным.
— Поступила информация из Балтийска. От «мальчика с яблоками», — так он называл одного из своих юных агентов, внедрённого в прислугу адмиральского клуба. — За бильярдным столом адмирал Клюков обмолвился Белоусову, что нужно «устроить проверку на прочность этому выскочке-графу». Конкретики нет, но, судя по тону, готовится провокация. Вероятно, в момент вашего прибытия.
Лёня замолчал, ожидая реакции.
Он вёл себя не как ребёнок, а как начальник штаба, докладывающий о критической ситуации.
Ильич смотрел на него с нескрываемым уважением, смешанным с лёгкой завистью человека, который понимает, что будущее уже наступило, а он всё ещё живёт в прошлом.
— Спасибо, Леонид Осипович. Этого и следовало ожидать. Работай дальше. Выяснишь подробности — дай знать, — я сделал паузу, переводя взгляд на стеллаж с генеалогическими книгами. — Как успехи с учёбой? Не запускаешь ли из-за всего этого?
— Каникулы, Кирилл Павлович, — парень выпрямился. — Отец говорит, что сыскное дело — это тоже наука.
— Он прав. Чувствую, тебе прямая дорога в контрразведку. Ты мне тут уже целую сеть организовал. Молодец.
Лёня вспыхнул от сдержанной гордости и довольно кивнул. Эта похвала была важнее любой награды.
Покинув тайную комнату тем же путём, я снова окунулся в шум кухни и почти столкнулся со Смольниковым, лично дегустировавшим новый десерт.
— Кирилл Павлович! Искал вас! Вечер в разгаре, а вы пропали!
— Илья Артурович, блестящая организация. Вы превзошли все мои ожидания, — искренне сказал я.
Он засиял, как ребёнок.
— Благодарю! Но куда вы? Неужели уходите?
— Дела зовут. Завтра нужно быть в Балтийске. Мой вагон отцепите и оставьте здесь. Мама с сестрой побудут ещё пару дней.
— Будет сделано! Переведём на запасной путь, чтобы не беспокоили их лишним шумом. Всё организую с максимальным комфортом. Я лично составлю для ваших родных потрясающею программу.
— Спасибо, дорогой. Вы меня очень обяжете.
— Да не стоит, Кирилл Павлович, — граф вдруг удивлённо посмотрел на меня. — А почему вы не хотите поехать в Балтийск на своём вагоне?
— Незачем. Нужно оставаться мобильным и… менее заметным, — улыбнулся я. — К тому же мне нравится следить за работой железной дороги, когда еду среди обычных пассажиров.
Вышел из кухни, и Мотя тут же запрыгнул мне на плечо, явно потяжелев. Вот только через пять минут он будет готов вновь отправиться в гастрономический тур. Ему бы только поесть.
Заметил маму с Тасей. Они сияли, кружась в вальсе. Одна — с ректором Кировым, другая — с каким-то молодым офицером, чей взгляд явно говорил о расчёте, а не об искреннем интересе.
Музыка стихла.
Я направился к столику, чтобы переговорить с семьёй. Вскоре подошла сестра, а следом мама, её, довольно улыбаясь, сопровождал Анатолий Степанович.
— Мне нужно уезжать, — сказал я, когда они сели за столик. — Вы остаётесь. Наслаждайтесь праздником. Вагон в вашем распоряжении. Охрана будет сопровождать вас повсюду.
Тася надулась, но понимающе кивнула.