Том Крибб ушел, а молодой Спринг остался у окна. Он нервно барабанил пальцами по стеклу. Неискушенный деревенский юноша, он не знал женщин большого света, но много слышал о западнях, подстерегающих неопытных людей в больших городах. Слышал он немало рассказов и о боксерах, которых приближали к себе богатые женщины, а потом бросали, как было с гладиаторами в Риме эпохи его заката. Не удивительно, что когда в комнату быстро вошла высокая женщина в вуали, он повернулся к ней с некоторой настороженностью и внутренним трепетом. Однако он несколько успокоился, заметив позади дамы грузную фигуру Тома Крибба, что избавляло его от беседы с глазу на глаз. Дверь за ними закрылась, и леди подчеркнуто неторопливо сняла перчатки. Затем так же неторопливо, сверкая бриллиантами на пальцах, подняла густую вуаль. Только после этого она, наконец повернулась к Спрингу.
- Это он и есть? - спросила она.
Они стояли, рассматривая друг друга с интересом, постепенно сменившимся взаимным восхищением. Она видела перед собой великолепно сложенного юношу, привлекательности которого ничуть не умаляла ни подавляемая застенчивость, ни краска смущения, залившая его щеки. А он видел женщину лет тридцати - высокую, смуглую, властную, с величественной осанкой. Каждая черта ее гордого, прекрасного лица говорила об аристократическом происхождении. Это была женщина, рожденная для придворной жизни. Склонность повелевать была у нее в крови, но ее смягчала очаровательная женственность. Глядя на нее, Том Спринг говорил себе, что еще никогда - ни в жизни, ни в мечтах - он не видел более красивой женщины. Тем не менее какой-то внутренний голос предупреждал его об опасности. Да, у нее прекрасное, непостижимо прекрасное лицо. Но выражает ли оно искренность и доброту? К восхищению ее красотой у Тома примешивалось подсознательное чувство антипатии.
Дама же думала о своем. Она уже не видела в молодом боксере человека и теперь критически рассматривала его как машину, предназначенную для определенной цели.
- Рада познакомиться с вами, мистер... мистер Спринг, - сказала она, осматривая его с придирчивостью барышника, покупающего коня. - Он вовсе не так высок, как вы меня заверяли, мистер Крибб. Мне помнится, вы говорили о шести футах.
- Так оно и есть, сударыня, но это не бросается в глаза. Только тощие кажутся высокими. Вот посмотрите, наши головы на одном уровне, хотя я и лишился шерсти на макушке, а во мне ведь шесть футов.
- Какой у него объем груди?
- Сорок три дюйма, сударыня.
- На вид вы очень сильны, мистер Спринг, это верно. Надеюсь, вы к тому же и смелы?
Спринг пожал плечами.
- Не мне говорить об этом, сударыня.
- Насчет смелости - уж это я могу вас заверить! - поспешил вмешаться Крибб. - Почитайте, сударыня, номер "Спортивной хроники" с отчетом о встрече Тома с Нэдом Пэйнтером. Как он держался против Нэда! До самой последней секунды, пока тот из него дух не вышиб. Я был его секундантом, и уж мне-то все известно. Могу показать вам куртку, которая была тогда на мне, и вы сразу поймете, до чего Том вынослив.
Дама жестом руки отклонила предложение Крибба.
- Но ведь Спринг все же проиграл, - холодно заметила она. - Человек, побивший его, несомненно, лучший из них двоих.
- Извините, сударыня, но я не могу с вами согласиться. А мое мнение, кроме джентльмена Джексона никто в боксерском мире оспаривать не осмелится. Мой парень однажды уже побил Пэйнтера и снова побьет его, если ваша милость сочтет возможным финансировать матч.
Дама вздрогнула и гневно взглянула на чемпиона.
- Почему вы так меня назвали?
- Прошу прощения. По привычке. Я так всегда обращаюсь к дамам.
- Я запрещаю вам называть меня "ваша милость".
- Хорошо, сударыня.
- Я здесь инкогнито. Вы оба должны обещать мне, что не будете наводить обо мне никаких справок. Иначе нам не о чем больше разговаривать.
- Хорошо, сударыня. Я даю слово. Спринг, конечно, тоже. Осмелюсь, однако, заметить, что я не в состоянии запретить своим буфетчикам и подручным разговаривать с вашими слугами.
- Мой кучер и лакей знают обо мне не более вашего. Но у меня мало времени, перейдем к делу. Мне кажется, мистер Спринг, вы сейчас ничем не заняты.
- Совершенно верно, сударыня.
- Со слов мистера Крибба я знаю, что вы готовы драться с кем угодно и в каком угодно весе.
- С любым двуногим! - воскликнул Крибб.
- С кем вы хотите, чтоб я дрался? - спросил молодой боксер.
- Это вас не касается. Если вы действительно согласны драться с кем угодно, имя вашего противника не имеет значения. У меня есть основания не называть его.
- Как хотите, сударыня.
- Вы прекратили тренировку всего несколько недель назад. Сколько вам нужно времени, чтобы полностью войти в форму?
- Недели три, возможно, месяц.
- Хорошо. Я буду оплачивать все расходы по тренировке и, кроме того, платить вам два фунта в неделю. Вот задаток, пять фунтов. Вы будете драться, когда я сама найду, что вы готовы, а обстоятельства благоприятны. Если схватка закончится вашей победой, вы получите пятьдесят фунтов. Вас устраивают мои условия?
- Вполне, сударыня, вы очень щедры.
- И помните, мистер Спринг, я выбираю вас не потому, что вы самый лучший боксер - на сей счет существуют два мнения, - а потому, что вы порядочный человек, как мне дали понять, и вам можно довериться. Да, условия матча должны остаться в секрете.
- Понимаю. Буду молчать.
- Это частный матч. И ничего больше. Тренировку вы начнете завтра.
- Слушаюсь, сударыня.
- Я просила бы мистера Крибба тренировать вас.
- С удовольствием, но, с вашего позволения, сударыня, разве он ничего не получит, если проиграет схватку?
Лицо женщины исказилось, ее кулаки сжались.
- Ни единого пенни! Ни единого пенни, если проиграет! - воскликнула она. Он не может... не смеет проиграть!
- Ну что ж, сударыня, я никогда не слышал о подобных условиях. Но я сижу на мели, а беднякам выбирать не приходится. Я сделаю все, как вы сказали. Буду тренироваться, пока вы не скажете "хватит", а потом драться там, где вы прикажете. Надеюсь, схватка состоится на большом ринге?
- Да, - ответила она, - ринг будет большой.
- И далеко от Лондона?
- В пределах ста миль. Что вас еще интересует? Мне пора ехать.
- Я хотел бы спросить, сударыня, - озабоченно сказал Крибб, - смогу ли я быть его секундантом? Я помогал ему в двух последних боях.
- Нет! - резко ответила женщина.
Она молча повернулась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Через несколько мгновений ее изящная карета промчалась мимо окна, свернула на оживленный Хеймаркет и вскоре затерялась в потоке уличного движения.
Боксеры молча посмотрели друг на друга.
- Ну-с, черт побери, это, пожалуй, почище любого петушиного боя! воскликнул наконец Крибб. - Во всяком случае, пять фунтов у нас в кармане, мой мальчик. Однако как все странно!