Под конец песня их начала искажаться, становиться менее звучной и складной. Они заливисто захохотали и начали разбегаться в разные стороны, будто бы понимая, что юный гость уже проснулся. Девушки словно хотели поиграть, прячась за деревьями и выкрикивая:
Они не прекращали смеяться, бегая меж деревьев настолько быстро, что мальчик не успевал замечать их движения. Но вот они уже почти окружили его: глаза их блестели, кожа будто переливалась в лунном свете, выделяющем их бледность.
Родислав испуганно бросился наутек, пытаясь найти тропинку, по которой пришел, но всё было тщетно. Он бежал, стараясь хотя бы не слышать всех этих мерзких слов, но они теперь звучали в его голове:
Не заметив лежащий сук, мальчик споткнулся и кубарем покатился с пригорка, падая прямо перед высоченной оградой.
Радость затопила его сердце, он тут же открыл дверцу и прошмыгнул внутрь. Родислав понял, что смех и голоса в его голове стихли, отчего он расслабленно выдохнул. Мальчик начал оглядывать участок, предполагая, что попал в бывший дом какого-то древнего лесника, которого сейчас, видно, в живых уже нет, ведь он не слышал, чтобы в их землях у кого-то был настолько большая хижина.
Только сейчас Родислав заметил — дом чересчур огромный. Он осторожно подошел к двери и понял, что не дотягивается даже до ручки, однако это было и не нужно. Резким порывом холодного ветра его будто ударило в спину, дверь сама отворилась, и он упал вперед, сдирая колени.
Внутри было темно, пахло сыростью и травой, но было тепло. Свет давала большая печь, на которой стоял котелок с чем-то бурлящим. Откуда-то сбоку раздавался громкий стук. Мальчик, движимый странным чувством, пошел прямо на него и замер.
В комнате стоял высокий человек и отбивал огромной костью мясо на столе. Длинная борода была заплетена в три косы, рукава рубахи подогнуты внутрь, открывая большие сильные руки.
Голос человека был подобен грому, когда он заговорил:
— Назовись, коли пожаловал без спросу.
Родислав тут же хотел повиноваться, но резко вспомнились слова сестры, и он затих.
Старик продолжал отбивать мясо.
— Мои дети, видно, тебя напугали. Не серчай на них, девки не со зла. Завистливые они.
Мальчик нахмурился, вспоминая обидные слова.
— Зачем же они бежали за мной?
— А зачем же ты убегал?
Родислав опустил голову, не желая признавать свой страх. Он пытался вести себя, как сестра когда-то, но явно справлялся с этим хуже, чем она.
— Опасно в Русальную неделю ходить по лесу, мальчишка. Оставайся здесь, пока мои девки не упокоятся, а не то станешь одним из них.
Снова порыв ветра вытолкнул мальчика из комнаты, усаживая прямо возле печки. Прикоснувшись к теплу, Родислав понял, как сильно он замерз. Отогревшись, мальчик не смог побороть своего любопытства и начал осматривать весь дом.
Он догадывался, кто этот старик, а потому старался ничего не трогать, дабы не прогневать его. Но неожиданно громкий звонкий смех заставил его замереть. Он подскочил к большому окну, не веря своим глазам: ему открылся вид на ту самую полянку, освещенную зеленым светом, заполненную волчьей стаей. Посредине опушки сидела девушка в белоснежном платье и распущенными волосами. Перед ней же на передних лапках скакали волки, будто танцуя, отчего она заливалась смехом. Сзади девушки стоял высокий юноша с большим зеленым фонарем. Он махал рукой, и волки тут же повиновались ему.
Родислав, не веря своим глазам, уже открыл окно, чтобы прокричать заветное «Варенька!», как большая чужая рука легла ему на плечо, заставляя умолкнуть.