Тетка злобно прищурилась. Я сделала круглые глаза. Наверняка выглядела в этот момент как идиотка, но плевать!
— Вы хотите, чтобы я описалась прямо во время церемонии? При королевском свате?
— Уведите ее! Отрезать бы этот поганый язык!
Тетка кипела от ярости. Но мне почему-то казалось, что больше она тряслась от страха. Ей хотелось поскорее сбыть меня с рук и перекреститься.
В купальню меня почти внесли на руках.
— Выйдите все! — приказала я властно.
Умею, когда хочу, командовать так, что все повинуются.
— Но барышня, вы слабы. А вдруг…
— Разве вы не этого добивались? — меня уже несло по бездорожью. — Выдать меня замуж без сознания, погрузить, как мешок с углем, на корабль и помахать платочком вслед, утирая фальшивую слезу?
— Простите.
Служанки попятились и оставили меня одну. Я, держась за стену, доковыляла до лохани, куда засунула золотой. Он был на месте. Никто не заметил его, спрятанного за металлическим обручем.
С трудом, но я вытащила его и запихала в лиф. Мне он пригодится, когда проглочу пилюлю и сбегу.
— Я готова!
Горничные вбежали в купальню, помогли мне добраться до большого зала. Здесь уже все было готово к бракосочетанию. Стоял стол, окруженный стульями, горели церемониальные свечи. На полу лежал ковер, на котором стоял подрамник с портретом хозяина Туманного острова.
Издалека образ на холсте казался живым. Озноб побежал по телу, когда я представила реальную встречу с этим человеком.
Меня подвели к ковру и заставили опуститься на колени рядом с портретом. В зал вошел уже знакомый по таверне господин, за ним плелась свита. Он неторопливо огляделся, заметил меня, хмыкнул и тяжело опустился в кресло.
— Да исполнятся все ваши желания! — низко поклонилась тетушка, приложив руки к груди.
Я увидела, что они у неё трясутся, и позлорадствовала про себя: «Сейчас ещё не так трясешься!»
— Да исполнятся все ваши желания! — ответил сват. — Что-то невеста маленькая. Мне говорили ваша дочь — крупная девица.
«Вот оно, началось!» — обрадовалась я.
— Злые языки чего только не придумают, — выкрутилась тётка. — Моя Гортензия всегда была маленького роста.
Она говорила дрожащим голосом, её внушительные телеса тряслись.
' Вот стерва! — ахнула про себя я. — Она меня еще и за Гортензию выдает!'
Задуманная теткой афера открылась во всем неприглядном виде. Старшая кузина будет жить под моим именем и даже сможет выйти замуж как племянница баронессы, не теряя дворянского статуса и чести.
Королевский сват ничего не заметил. Казалось, ему вообще всё равно, кого выдавать замуж. На лице были написаны только скука и желание поскорее разобраться с нудным делом.
— Ну-с, приступаем к церемонии, — махнул он писарю рукой.
Тот подлетел к столу, положил перед сватом лист бумаги, и в этот момент я решительно откинула с лица фату.
Но показать лицо мне не удалось. Тетка каким-то звериным чутье на долю секунды раньше угадала мой порыв и набросила фату обратно мне на голову.
— Ты что творишь? — прошипела она, обдав запахом лука, и схватила мое ухо.
Я даже передернулась от отвращения, тошнота опять подступила к горлу.
— Руку убери, — прорычала в ответ я. — Иначе… как закричу!
— Неблагодарная стерва! Я тебя приютила.
— А ты подлая предательница. Боги тебя накажут!
— Чт-о-о-о…
Наш свистящий диалог наконец услышал сват.
— Что там у вас? — недовольно спросил он и уставился на меня неподвижным взглядом.
— Ваше Сиятельство, — пошла я ва-банк. — Мне душно, я хочу откинуть фату.
— Невеста не должна показывать лицо во время церемонии. Только жених имеет право его видеть.
— Что, съела? — торжествовала тетка.
Она выпрямилась и застыла рядом.
— Что за древние законы? — проворчала я, приподняла голову и сквозь кружевное полотно посмотрела на господина.
Он белоснежным платочком сдувал пылинки со стола и кривился, а на лице было написано презрение и раздражение.
И иллюзии моментально слетели. Этот человек приехал в наш городишко с определенной задачей, и он ее выполнит, несмотря ни на что.
— Молчи уже! — дернула за плечо тетка.
Но я не могла молчать. Хотя чувствовала себя отвратительно, не понимала, каким мощным средством меня опоили, что я слышу, говорю, а не могу действовать. Но и сдаваться безропотно не собиралась.
— Господин, — выдавила я из себя, — Я не Гортензия. Меня зовут Лили.
Однако остатки моих физических сил ушли на препирательство с теткой, и голос прозвучал так слабо, что никто на мой призыв не отреагировал. Я равнодушно пожала плечами: не сейчас, так потом. Все равно не буду женой чудовища, сбегу по дороге.