На цыпочках прошла к его рабочему месту и вгляделась в бумаги.
Рядом послышалась возня – Лиза вовсю изучала книги на стеллаже, перебирала, открывала на закладках.
– Аккуратнее, – предупредила я. – Потом сложи всё, как было.
Ощущение, что мы делаем что-то нехорошее, не отпускало. С другой стороны, мы же имеем право знать правду?
Собравшись с духом, я взяла в руки набор папок с записями и портретами, что лежали на самом видном месте. Их было три.
"Бари Холли".
"Том Бергсон".
"Лукас Марлин".
Я вгляделась в рисованный портрет последнего ребенка. Подождите, это же…
Сын Даниэллы Марлин! Именинник с первого устроенного мною праздника. Обаятельный рыжий мальчик, высокий, физически развитый, ребенок-попрыгун. На портрете он выглядел бледным, безэмоциональным, поэтому я не сразу его узнала.
Он третий пропавший ребенок? Почему же Демиан ничего не сказал?
– Знаешь его? – заметила Лиза мой ступор.
– Я устраивала ему День рождения. Мой первый праздник в этом мире.
Лиза посмотрела на портрет.
– Значит, трое. Сева – четвертый. Мы не должны это так оставить!
– Демиан найдет похитителя, – пробормотала, – я уверена.
– Почему? Он же темный. Почему ты ему доверяешь? Ты его любишь?
Я приоткрыла рот, чтобы опровергнуть и замолкла в растерянных чувствах.
– Лучше помоги открыть ящик.
В закрытом ящике рабочего стола были документы и дело на Светлейшего. Какие-то заявления, жалобы.
– А при чем здесь Светлейший? – спросила Лиза.
– Они вроде не ладят, – я плохо разбиралась в их отношениях. – Демиан говорил, что детей похищают из-за решения Юстаса. Он продвинул закон, чтобы ночью отключали уличное освещение. Комендантский час и экономия. Может и так, только дел в участке с тех пор прибавилось. А еще – всех детей похитили ночью.
– И Севу тоже, – Лиза задумалась. – Дурак этот Светлейший. И все те взрослые, что его поддержали. Неужели они не видят, что стало хуже?
– Думаю, они видят только бумаги… Статистику, прибыль… А выросшую кривую преступности списывают на лень полицейских.
– Вот вырасту – стану мэром! Мэрой, или как правильно?
Напряжение на миг улеглось.
– Не уверена, что в мэры допустят женщину.
– Допустят! Я всё для этого сделаю! Найду Севу и всем зловредным взрослым по шапке надаю!
Глава 32
Лиза так увлеклась идеей стать мэром и сделать город лучше, что болтала без умолку до самого утра. Как изменит законы, поднимет заводы, осветит улицы, построит больше детских домов и наймет туда лучших воспитателей. А потом энергия резко кончилась. Вне всякой надежды уснуть, я принесла завтрак, бутерброды с яйцом. И увидела, как девочка уже полчаса мирно посапывает на матрасе.
Недолго думая, снова устроила ее на чердак. Здесь было всё знакомо, комфортно. На матрасе, на котором раньше спал Сева, она свернулась клубком и больше не шевелилась. Организм много пережил.
– Присматривайте за ней, – велела демонятам, которые всё это время с интересом подглядывали из-за угла.
Темные призраки с синими глазами синхронно кивнули. Любопытные и игривые, они ждали момента поиграть с гостьей, но пока она была не готова к этой встрече.
У меня были планы. Хоть глаза закрывались на ходу, был еще один человек, которому спать хотелось сильнее. Демиан Мор-Госсен.
Надела простое платье в пол, легкую куртку и отправилась в участок. Спросить, как дела, поддержать, узнать хорошие новости.
От угнетающего настроения не спасали распустившиеся яблони, высаженные вдоль брусчатой дороги. Ни цветы-однолетки, рассаженные в круглые клумбы в центре. Ни теплая солнечная погода.
Атмосфера вокруг говорила – неспокойно. Жители города будто исчезли с улиц. Свернув за угол, я поняла, почему.
Женщины и мужчины, молодые и старые, богатые и бедные – все скопились возле полицейского участка.
Среди толпы я обнаружила и Даниэллу Марлин. Безутешная, осунувшаяся, неспавшая несколько суток, она смотрела на запертую дверь полицейского участка.
Тем временем другие ругались на полицию, стояли с плакатами, с изображениями пропавших детей. Активисты кричали, надрывая горло, выкрикивали оскорбления в адрес полицейских, требовали найти пропавших детей.
Только родители тех детей стояли молча, как Даниэлла Марлин, с надеждой на лице и мольбой в глазах.
Я не смогла подойти ближе. Это было тяжело и не правильно. Стояла возле фонарного столба и не сразу заметила листок, прибитый к нему. Ветер хотел сорвать черно-белый портрет Лукаса Марлин, но я прижала отпавший конец обратно в клей. Ребенок смотрел безэмоционально, как это бывает во всех розыскных портретах полиции. Нет… Они не умеют рисовать детей.