Ниже висели портреты двух других. Один ребенок – кудрявый, круглолицый, второй – худой и бледный. Почти одногодки и оба без эмоций.
Портрет Севы еще не повесили. Должно быть, Лизу скоро пригласят в участок, чтобы она помогла его составить.
Надо домой.
Я развернулась. На глаза попался ларек с газетами и книгами. Не новыми, подержанными, но от того не менее приятными на вид.
Отдав серебрушку, купила утреннюю газету и две детские книжки. Сказку в стихах для демонят и энциклопедию о выдающихся женщинах мира для Лизы. Эта тема ее увлекала и отвлекала. Будет, чем заняться вечером.
– Севу нашли? – девочка выбежала на крыльцо, едва я свернула к дому.
Я помотала головой. Она поникла. Потопталась на месте, нерешительно взяла мой подарок и скрылась на чердаке.
Время замерло в ожидании.
Мы ждали хороших новостей. Уличные фонари постепенно потухли, и на Фриц снова опустилась ночная непроглядная тьма.
Демиан вернулся поздно. Ничего не сказав, молча ушел к себе.
Убрав ужин в холодильник, я нависла над утренней газетой. Часы тикали, отдаваясь в висках. Перед глазами плыло от усталости.
Снова стихи на главной странице, новинка от анонимного поэта.
В лесу живет лисенок,
Рыженький бесенок.
Молочко лакает,
по мамочке скучает.
Какая нелепость. Я уже было перевернула страницу, как взгляд зацепился за портрет на той же главной странице. Последнее изображение Лукаса Марлин. Рыжего мальчика с молочной кожей, которого дома ждет добрая любящая мать.
Невероятная догадка осенила мгновенно. Возможно ли это? Или нет?
Руки задрожали.
Кое-как свернула газету и помчалась наверх.
Дверь в спальню Демиана скрипнула. Я мышью прошмыгнула внутрь.
Плотные шторы закрыты, на прикроватном столике горит единственная свеча. На цыпочках пробежалась по толстому ковру и с ногами прыгнула в постель.
– Демиан! – прошептала, чтобы не напугать. – Демиан, ты спишь?
Мужчина сонно заворочался. Большой рукой коснулся моего бедра, замер, поднялся выше и нагло притянул к себе за талию.
– Что ты делаешь? – зашипела на него.
– Ложись, я не против.
– Нет-нет! – уперлась руками. – Я пришла сказать кое-что важное.
– М? – его глаза приоткрылись.
Газета зашуршала, я еле протиснула ее между нами и ткнула в нос.
Демиан недовольно фыркнул.
– Что это?
– Сегодняшняя газета. Слушай.
Я с выражением зачитала стишок про рыжего лиса, а затем развернула газету полностью.
– Смотри. Рыжий лис, который скучает по маме.
Сонный Демиан ничего не понимал.
– Что ты имеешь в виду?
– Пропавших детей трое, плюс Сева, его похитили вчера. Стихов тоже пока три. Все они описывают малышей-зверят, очень ярко, образно, визуально, понимаешь? Вот, к примеру, последнее стихотворение про рыжего лиса – один в один метафорическое описание Лукаса Марлин!
Даже в тусклом свете я увидела, как нахмурился Демиан.
– Это спорно и весьма натянуто, но… Есть вероятность, что стихи посылает похититель.
Глава 33
Согласно полицейскому постановлению, утром Демиан забрал письма анонима из редакции.
На кухне кипел чайник, пар дымил, и я поспешила выключить плиту.
Демиан обосновался прямо тут, на кухонном острове. Развернулся по полной. Конверты, бумаги, настольная лампа, пакетики для улик.
К нам вылезла даже Лиза. Увидев Демиана, сначала испугалась, но он разрешил ей поучаствовать.
– Поможешь нам? – спросил он и протянул защитные перчатки.
На глазах девочки выступили слезы.
Я то просто наблюдала. А Лиза с Демианом увлеклись поиском волосков, ниток, пятен – всего, что могло бы указать на личность отправителя писем.
– Пусто, – сухо констатировал Демиан. – Никаких зацепок.
– Я вчера читала… – вдруг произнесла Лиза. – Одна женщина полвека назад изобрела идентификацию по отпечаткам пальцев. Может, снять отпечатки?
– Бессмысленно. Эти письма уже заляпаны работниками редакции и нами. Ничего не выйдет.
– Но…
У меня сердце разрывалась, с какой надеждой Лиза смотрела на Демиана. Она раньше не доверяла ему. Она и сейчас не доверяла. Но он был единственным заинтересованным в розыске Севы человеком в ее окружении. После меня.
– Так, давайте подытожим.
Мужчина разложил на столе портреты и письма.
– Рыженький лисёнок – это..
– Лукас Марлин.