Официальное знакомство жениха и невесты тоже состоялось.
Синт Бауэрман показался Нелли восторженным юнцом. За столом он воздвигал длинные монологи о бревнах и охоте, казалось, что мужчина не способен поговорить о чем-то другом. И внешностью сын владельца лесопилки не удался, по мнению Нелли.
Сам Бауэрман тем вечером пожирал юную деву глазами, не скрывая плотоядного интереса. Он считал Нелли молодой и здоровой женщиной, которая сможет родить ему целый выводок детей. В основном, жена ему нужна была для секса, готовки и уборки по дому. Такие требования к жене он унаследовал от отца. В Брудвуке все так жили.
Бежать Нина решила за неделю до самой свадьбы. Она все тщательно подготовила, уверяла отцов, что хочет замуж за этого щеголя, но все равно решила, что в последние дни перед мероприятием за ней могут приглядывать более тщательно, поэтому неделя – оптимальный вариант.
Корнелия проболталась, что совсем недавно якобы Нелли спрыгнула со скалы, попытавшись убить себя, потому что не хотела этого союза, но чудом выжила. При этом постоянно допытывалась у племянницы, не собирается ли она снова учудить что-то такое.
Конечно, соответствующие выводы были сделаны, новая Нелли все сопоставила, и картина приобрела четкость. Скорее всего, бывшая владелица тела не выдержала давления со стороны родителей и покончила с собой. В тот момент душа Нины Михайловны каким-то образом перебралась в тело, свободное от какой-либо души.
Еще одним поводом не затягивать побег стало то, что через несколько дней в дом должны были приехать остальные братья со своими семьями, в таком случае количество глаз, наблюдающих за Нелли стало бы на порядок больше.
***
Нелли хотела проснуться в день побега еще засветло, но настолько нервничала, что не смогла уснуть, поэтому дождалась приблизительно двух-трех часов ночи, соорудила под одеялом из подушек горбик, похожий на спящее человеческое тело, схватила скудные пожитки и осторожно отворила скрипучую дверь комнаты.
В коридоре никого не было, а из ближайшей спальни удачно доносился храп, как раз под его раскаты она и передвигалась перебежками. Прогнившие половицы издавали неприятные звуки, но никто кроме самой девушки их не слышал.
Самым нервным участком пути оказались ступеньки. Они были очень громкими. В какой-то момент храп прекратился и Нелли подумала, что это конец, сейчас ее вернут в комнату и заставят сушить сухари, готовясь к семейной жизни.
Она застыла на несколько секунд, стараясь даже не дышать и громогласный звук возобновился. Ей показалось, что шум доносится как раз из спальни Корнелии, а не кого-то из отцов или братьев.
Выбежав из дома, девушка вдохнула свежий ночной воздух и позволила себе взглянуть на россыпь звезд, сверкающих на темном небосводе.
Пес Бард с интересом смотрел на нее и Нелли знала, что стоит ей побежать с этого места, как он залает и разбудит всех домочадцев. Она подстраховалась и на этот случай – часть мяса предназначалась именно для животного. К тому же ей все это время хотелось накормить бедолагу, которому с хозяйского стола доставались крохи да кости без мяса.
Потрепав напоследок по макушке чавкающего Барда, Нелли побежала по тракту в сторону города. Ноги гудели от нерастраченной энергии, несмотря на недостаток сна, она не чувствовала себя такой сильной уже лет тридцать точно.
На карете путь занимал приблизительно полчаса, но Нелли бежала быстро и редко останавливалась на передышки, поэтому вскоре была на месте, проходя в потрепанные деревянные ворота без стражников.
Городское поселение выглядело скудно, если не сравнивать его с домом, из которого девушка только что сбежала. Брусчатка побита, воняло навозом, редкие люди, появлявшиеся на улочках, выглядели подозрительно.
Она не знала, во сколько часов приезжие купцы отправляются на повозках в Биршим, но решила, что в запасе еще есть немного времени, чтобы осмотреться.