Куренков сердито плюнул и ушел в дом.
От полотна узкоколейки до четырнадцатого квартала метров двести. Но не прошла Анастасия Васильевна и десяти метров по лесу, как стали попадаться опаленные огнем сосны, а еще через несколько десятков шагов глазам открылась картина, заставившая сжаться сердце. На серо-пепельной земле черными трубами торчали стволы семенных деревьев. По углам участка чернели груды обгоревших сосен и елей семенной куртины, а там, где недавно весело шумел хвойный молодняк, торчали сизые головешки. Парфенов не понимал, зачем она таскает его по пожарищу? Чего она ищет на пепелище? Весной они потом поливали квартал, сеяли под мотыгу две недели подряд изо дня в день, от зари до зари, и вот огонь сожрал все за два часа. Весной она проявляла чересчур много усердия, не давала людям ни сна, ни роздыха: «Товарищи, работайте, старайтесь! Лесокультуры — наша надежда». От одной искры все обратилось в прах: и столетние семенники, и всходы. От надежд остался один пепел. И чего она так отчаянно восклицает: «Вот несчастье! Вот беда!» Пора бы ей, лесничей, привыкнуть к этому стихийному бедствию, а она ходит по участку, как среди могил дорогих родственников, только что не заплачет.
— Гаврила Семенович, расскажите все по порядку.
— Что тут рассказывать? Загорелось, тушили. Обычное явление. — Чего она взбеленилась? Закричала, ногами затопала: «Как вы смеете быть спокойным, равнодушным?» Дом что ли ее сгорел? Или он, Парфенов, поджег лес? Покричала, а потом притихла, обвела глазами пожарище и со вздохом уронила: «Столько трудов! Столько сил, ай-яй!» Всю дорогу ехала, не проронив ни слова. Когда приехали в поселок, потащила его в контору и потребовала, чтобы Любомиров вызвал к себе начальника лесовозных дорог. Парфенов досадовал, что пожар случился в ее отсутствие. Впрочем, его вины нет. Лес загорелся от искры паровоза. Леспромхоз давно обещал поставить искроуловительные сетки, но машинистам сетка не нравится. Сетка, видите ли, уменьшает тягу топки, не та скорость…
Начальник узкоколейной железной дороги — толстый, почти круглый, с расплывшимися чертами лица — выслушал «речь» лесничей, в которой то и дело мелькали слова: «безобразие», «суровая ответственность», «противопожарная безопасность» и сказал, что он считает пожары на дороге неизбежными.
— Вы считаете? — Анастасия Васильевна задохнулась, словно от дыма пожарища. — Вы хладнокровно уничтожаете народное достояние, пускаете по ветру миллионы рублей! За такие дела судить надо!
— Думайте, что говорите! — закричал начальник дорог. — Вы не прокурор, товарищ Самодветова, а лесничая. Вам нужен штраф? Вы его получите.
— Какое бесстыдство! — воскликнула Анастасия Васильевна, взглянув на Парфенова, как бы обращаясь за его поддержкой, но ее помощник усиленно рассматривал свои ногти. — Совесть потеряли! Чувство долга перед государством… Чьими деньгами вы платите штраф? Государственными! Не очень хлопотно перемещать деньги из одной кассы в другую. Вас не волнует гибель леса, да?
Начальник дороги побагровел, хотел что-то сказать, но Любомиров опередил его.
— Пожары в лесу — страшное зло для нас. Как же нас, лесозаготовителей может не волновать гибель леса от огня? — Он мягко стал оправдываться. Она ведь знает, что леса всюду горят. Что такое пожары в карельских лесах по сравнению, скажем, с Сибирью или Дальним Востоком? Там огонь пожирает десятки тысяч гектаров тайги в один год. Лесничая обвиняет его так, будто ему выгоден пожар. За всеми и за всем не углядишь. В прошлом году электромеханик на участке Савенкова не загасил печку в будке и ушел в поселок. Сгорела будка, шесть электропил, занялся лес, потушили пожар только на третий день. Сколько погибло ельника! Чудесная резонансовая ель. Огонь сожрал много леса на корню и несколько сот кубометров разделанной древесины на верхнем складе.
— Вот приказы. — Любомиров положил руку на синюю папку. — У мастеров на руках кошт. Все противопожарные мероприятия предусмотрены.
— На бумаге, — выразительно подчеркнула Анастасия Васильевна.
— Неверно, — возразил Любомиров. — Мы с вами проводили и проводим все мероприятия в жизнь. А что касается искроуловительных сеток, то с сегодняшнего дня ни один паровоз без сетки из депо не выйдет.
Любомиров выразительно посмотрел на начальника дороги. Тот утвердительно кивнул головой.
Анастасия Васильевна с горечью и неостывшая возмущением говорила Парфенову, когда они покидали контору:
— Обещают и не выполняют. Лес горит, мы штрафуем, и так продолжается все время. Почему вы не приучили их беречь лес? Вы с ними столько лет работаете!