Ну, если не считать тех космодесантников, которые рады быть девушками, — сержант Челентано раскатисто захохотал.
Он источал резкую грубость и пошлость.
Но загадочным образом я не сердилась на него.
Наверно, у сержанта было то, что многие называют обаянием и харизмой. — Госпожа лейтенантка Женевьева?
Ты права, Роксаночка.
Боюсь, но уважаю.
Я все время мечтаю, чтобы вас, мадемуазель лейтенантка Женевьева, — сержант повернулся ко мне, — контузило.
Тогда бы я на руках вас вынес…»
«Вот так комплимент и желание, — я не смогла удержаться.
Расхохоталась. — Облапить девушку, когда она без сознания.
Сержант.
Это попахивает извращениями».
«У нас много запахов в джунглях, — сержанта не так просто переиграть в шутливом разговоре. — Бывает, что и попахивает извращениями.
Только что означает – извращение?
Например, наш господин капитан Шалот любит кушать живыми пищащих моллюсков.
Извращение?
Многие скажут – да.
Но другие ответят – нет.
Не извращение».
«Нууу, если пошел разговор об извращениях, – я поднялась.
Не могла — после вчерашнего боя – быть строгой с сержантом Челентано.
Все же смертельная опасность связывает людей крепче, чем родственные узы. — Я ухожу.
Кстати, сержант Челентано.
Какой распорядок дня на сегодня?
Почему меня никто не информирует?»
«Распорядок дня? — сержант снова захохотал.
Будто я сказала необычайно смешное. — У нас?
В пограничном гарнизоне?
Нет у нас никакого распорядка дня.
Распорядок дня у нас – только один – желание майора Керубинио.
А в остальном – если не трогают, то каждый занимается своим делом.
Но так – чтобы не мешать другим».
«То есть дисциплина в гарнизоне хромает?» — Я произнесла, как можно мягче.
«Госпожа лейтенантка Женевьева, — сержант Челентано сдвинул брови. — Какая дисциплина, если рядом жухраи?
В любой момент может прозвучать космическая тревога.
И никто не знает, вернется ли из боя.
Поэтому мы пока наслаждаемся жизнью.
Ну, конечно, можно припахать нижестоящих по званию.
Мебель сдвинуть.
Или еще что-то.
Но не особенно.
Даже рядовой знает, что ему нужно.
У нас нет обязаловки тренироваться на стрельбище.
Но все понимают, что, если не потренируешься, то рука в бою дрогнет.
Ну, а дрожащая рука в бою – означает поражение».
«Я так поняла, что могу делать все на свое усмотрение до тех пор, пока дон майор Керубинио не призовет?»
«Делать все, госпожа лейтенантка.
Но только, чтобы не мешало другим космодесантникам».
«Что же тогда ты, Челентано, приставал ко мне, когда я прилетела?»
«Нууу, госпожа лейтенантка Женевьева.
Вы же – другое дело.
К вам все будут мечтать пристать.
Вы столь яркая».
«Благодарю за комплимент, сержант Челентано».
Я услышала скрежет.
Подняла взгляд.
Роксана в бессильной злости скрипит зубами.
Ревнует меня к сержанту Челентано?
Или Роксана ревнует Челентано ко мне?
«Чего в столовую пришел, Челентано? — Роксана мохнаткой смахнула со стола невидимую пылинку. — Завтрак – ёк.
Обед еще не скоро».
«Так я по делу забежал.
Искал вас, госпожа лейтенантка Женевьева», — Челентано отвернулся от Роксаны.
«По делу? — Я остановилась. — А сам сказал только что, что нет дел никаких».
«Даже не дело, госпожа лейтенантка.
Я приглашаю вас на прогулку на катере…»
«Они катались на бронекатере.
Перевернулись к едреней матери», — Роксана зло пропела.
«Ну, и тебя, Роксаночка, тоже приглашаю, — сержант Челентано задрал подбородок. — Покажем госпоже лейтенантке наши джунгли».