Только один сахар».
«Сахар не едят.
Сахар добавляют».
«Сахар, сало и жир, — горб не унимался. – В них больше всего калорий и жиров».
«Сахар, жир и сало, — я истерически захохотала. — Ну да, ну да.
Меня просто вырвет».
«Все равно в тебе что-то да и останется, хозяйка.
Считаю до трех.
Если до трех не начнешь есть, то я…»
«Я уже поняла, — я схватила кусок сала. — Ты меня ударишь болью на счет три». — Откусила.
Проглотила, не прожевывая.
Затем засунула в себя ложку барсучьего жира.
И засыпала в рот половину стакана сахара.
Меня, разумеется, тут же вырвало.
«Ешь еще, горб приказал».
«Сахарку, — я заплакала. — Сахар с водой могу выцедить.
А жир и сало…
Разреши, горб, мне купить жирных сосисек гриль».
«А они очень жирные?» — Горб засомневался.
«Жирнее не бывает.
С них жир сочится и капает.
Очень жирные сосиськи.
Я из буду запивать сладкой водой».
«Ради нашего общего дела – ешь сосиськи, Констанция», — горб записал меня в союзницы.
«Я только деньги возьму, — я искала у себя монеты. — Нет у меня ничего.
На самую маленькую сосиську не хватит. — Я стала исследовать карманы моего бывшего мужа. — Богатый улов, — я удивилась.
Нашла кошелек с тремя сотнями долларов. — Нищий не бедствовал.
Возможно, что у него есть ещё деньги в тайнике.
Но где тайник?
Девушки хранят деньги в тумбочке.
У нищего много тумбочек».
«Мы идем есть сосиськи, или тебя…»
«Идем, идем жрать сосиськи, — я попыталась натянуть свой комбинезон.
Но он уже не налезал.
Горб мешал. — Подожди, горб.
Мне нужна новая одежда.
Не буду же я в обносках нищего ходить по ярмарке.
Девушка должна всегда блистать».
«Хоть голая иди, хозяйка, — горб раскалялся.
Во всех смыслах раскалялся. — Мне нужна энергия».
«А мне нужна одежда, — я с сожалением взглянула на свадебное платье. — Вот и свадьба прошла.
Медовый месяц пролетел за один час.
Я уже не просто девушка.
Я теперь — вдова.
Девственница вдова. – Подумала.
Подумала.
И…
Натянула свадебное платье.
Оно на мне сидело удобно. — Горб наружу. — Я вздохнула. — Но кто меня осудит?
Верблюды, вообще, без свадебных платьев гуляют.
Никто верблюда не ругает за то, что у него горб торчит». — Я вышла из берлоги нищего.
«Сосиськи! — Горб напомнил. — Жирные сосиськи».
«Помню, помню», — я направилась к ближайшему ларьку.
«Сосичочник»?
«Мда?» — Сосисочник с подозрением смотрел на меня.
Не спускал взгляд с моего горба.
Я подумала:
«Когда девушка я была без горба, то мужчины пялились на мои груди и на попку.
Ну, и на личико, конечно.
Теперь же смотрят только на горб.
А ведь мои грудки, попка и лицо остались прежними и прекрасными.
Но только сейчас их никто прекрасными не считает…
«Сосисочник, — я повторила с нажимом. — Мне две сосиськи.
Самые жирные».
«У меня самые жирные сосиськи на ярмарке, — сосисочник подобрел. — Сплошной жир.
Я на мясе для сосисек экономлю.
Многие покупатели недовольны жиром.
Но я считаю, что сосиська должна плакать».
«Сосиськи тоже плачут?
Я думала, что богатые и нищие плачут.
Еще девушки перед свадьбой плачут.
Но я перед свадьбой не плакала.
Потому что не успела заплакать.
Моя свадьба пролетела стремительно.
Свадьба была скоропостижная».
«Ты – веселая девушка».