Поплыл к берегу.
«Крокодил.
По курсу крокодил. — Сержант Челентано завопил. — Потом добавил: — Ну и пусть сожрет дурака».
«Нельзя оставлять имперца в беде, — я постепенно успокаивалась. — Паулюс — увлеченная личность.
Он – ботаник.
Увидел то, о чем и не мечтал.
Это для нас какой-то розовый камыш катарсис — ерунда.
Для ботаника этот камыш – целая жизнь.
Он за камыш Империю жухраям продаст».
«Личность.
Увлеченный», — сержант Челентано из бластера шандарахнул по крокодилу.
Вода вокруг подбитого животного закипела.
Речные обитатели спешили полакомиться крокодилятиной.
Но рядовой Паулюс ничего вокруг не видел, кроме своего камыша.
В тине, облепленный он подполз к розовому цветку.
И…
Над рекой разнесся дикий вопль Паулюса:
«Я ошибся.
Это не розовый камыш катарсис.
Всего лишь лилейник пустолевый карбункуловый».
«Я бы убил Паулюса, — сержант Челентано опустил бластер. — Но он сам себя убивает горем.
Даже жалко стало ботаника».
«Придется здесь устроить пикник, сержант, — я приказала. — Раз уж Паулюс на берегу».
Сержант подвел бронекатер к берегу.
Ловко соскочил.
Подал мне руку.
Я не отказалась принять помощь.
Очень мило внимание…
Рядовой Паулюс сидел в грязи.
Обхватил руками коленки.
Взгляд Паулюса пустой.
Паулюс бессмысленно бормотал:
«Розовый камыш.
Лилейник.
Катарсис бородавчатый».
«Добить тебя, Паулюс, чтобы не мучился?» — Сержант Челентано дулом бластера сбросил с головы рядового плоскую ярко-желтую змею.
От щеки рядового оторвал двух ядовито-зеленых толстых пиявок.
«Паулюс, — я все еще немного сердилась на помощника своего. — Встать.
Немедленно принеси сухую подстилку из трав.
Я не собираюсь сидеть на голой земле».
«Слушаюсь, госпожа лейтенантка Женевьева», — рядовой ответил деревяно.
На негнущихся ногах отправился в джунгли.
«Только его и видели», — сержант проводил Паулюса взглядом.
«Прохладно на берегу», — я поежилась.
«Все потому, что ты свалилась в речку и намокла, госпожа лейтенантка Женевьева, — сержант случайно перешел на «ты». — Снимай одежду.
Высуши ее, пока мы пируем».
«Размечтался, сержант, — я продолжала дрожать. — Может быть, ты подговорил Паулюса, чтобы он затормозил катер.
Все – ради того, чтобы посмотреть, как я стяну с себя мокрое».
«Фантазия у вас, мадемуазель лейтенантка Женевьева, фантазия космодесантная».
«Шучу я, шучу», — я растирала ладони.
«Я не буду смотреть на вас, синьорита лейтенантка.
А рядовому Паулюсу в джунглях – не до голых девушек.
Для него растения – все! — И неожиданно добавил: — Уважаю».
«Уважаешь ботаника?» — Я зашла за спину сержанта.
Сняла с себя мокрое.
«Не ботаника уважаю, а как вы заметили, госпожа лейтенантка Женевьева…»
«В боевой обстановке и на отдыхе можешь обращаться ко мне просто – лейтенантка, — я разрешила. — Даже на ты».
«Не ботаника уважаю, — сержант повторил, а — увлечённость».
«Ты тоже увлечен, Челентано.
Войной увлечен».
«Война меня заставила, — Челентано пожал плечами. — А Паулюса никто не заставлял стать ботаником.
Он сам пришел к ботанике».
«Слишком много мы болтаем, Челентано.
А где, завтрак на траве?»
«Сейчас кого-нибудь подстрелю…»
«Рядового Паулюса не подстрели, герой».
«Ого, — сержант Челентано развернулся.
Вытаращил глаза. — Ты ослепительно красивая… лейтенантка.
Сама по себе красивая.