Они для других целей обучались.
И добавлю от себя.
Для нас важно знать, что твою спину прикрывает надежный боевой товарищ.
Все, сержант.
Вольно.
Забыли о разговоре».
«Слушаюсь забыть о разговоре, — сержант Челентано переступал с ноги на ногу.
Глаза его горели. — Я очень жалею, госпожа лейтенантка Женевьева…»
«О своем поступке?»
«Никак нет, госпожа лейтенантка Женевьева.
О Педро я не жалею.
Я жалею, что на вас сейчас не напали с десяток жухраев…»
«Чтоооо?» — Я чуть не упала.
«Тогда бы я доказал вам свою преданность.
Разорвал бы их своими руками».
«Объяснил.
Предупреждать надо, — я нервно засмеялась. — Сержант Челентано?»
«Да, моя командирша».
«Боец в любых условиях должен следить за своим видом.
Понял?»
«Понял.
Но…
Осмелюсь попросить вас пояснить.
Что вы имеете в виду?»
«Ну, какой же ты бестолковый, сержант, — я подняла руки. – Скажу другими словами. – Боец всегда бдителен на посту.
Он знает, что враг не дремлет.
И враг следит за нами.
Что скажут жухраи, если увидят империйца в неподобающем виде».
Понял?»
«Еще больше понял, госпожа лейтенантка Женевьева.
Но еще больше прошу – поясните».
«Сержант, — я потеряла терпение. — Объясняю тебе проще некуда.
Ребенок поймет.
А боевой сержант Имперской армии не доходит своим умом.
У тебя мускулы в голове, а не мозг, сержант.
Последний раз намекаю.
Если ты прокрадешься в кабинет нашего командира майора Керубинио…
Понял…»
«На что вы намекаете, госпожа лейтенантка Женевьева?»
«Ты прокрадешься и уронишь любимую вазу нашего майора.
Ваза разобьется.
Что ты тогда сделаешь, сержант?»
«Я?
Йа тихонько выйду из кабинета майора.
Постараюсь, чтобы никто не узнал, что я там был».
«А осколки вазы, сержант?
Осколки вазы оставишь?»
«Ну да».
«Ты дожен убрать осколки вазы, сержант.
Вот, на что я намекаю».
«Вы хотите, чтобы я прокрался к майору Керубинио и разбил его любимую вазу?
Затем убрал осколки?»
«Ну что за бестолочь, — я взвыла. — Ты ничего не понял, сержант»
«Очень.
Очень не понял…»
«Осмелюсь спросить, госпожа лейтенантка Женевьева…»
«Ты не понял, да еще осмеливаешься что-то спросить…»
«Госпожа лейтенантка!
Жухраи вас завербовали?
Вы теперь набираете агентов?
Хотите, чтобы я прокрался тайно в кабинет майора Керубинио…»
«Что?
Что ты сказал, сержант? — Я рванула воротничок форменной блузки. — Что за бред.
Да я тебя сейчас.
Без имперского трибунала…
Расстреляю.
Имею право.
Ты только что заподозрил меня в измене нашему славному Императору?
Слава Императору!»
«Слава Императору.
Значит, вы – не перевербованы жухраями?
Тогда – ваза, осколки?
К чему это?»
«Сержант! — Я чуть не рыдала. — Я тебе косвенно пыталась намекнуть. — Я сорвалась: — Штаны сними, сержант».
«Чтооо?
Я ослышался?»
«Ты еще и глухой, сержант, — я вопила. — Снимай свои штаны, сержант».
«Не понял…»
«Вот, вот и вот, — я тыкала пальчиком в дырки – прожжённые кислотой на штанах сержанта. — Ты на себе оставил улику.
Вдруг, тебя уже будут встречать из Тайной Канцелярии.
Мало ли какие камеры засекли, как ты с Антакольским тащили труп и растворяли в топливе.
Снимай штаны и бросай в утилизатор».