«Нет, лейтенантка Женевьева.
Мы – как бы друзья с ним.
Я от него денег не брал…»
«За что ты от него деньги не брал, рядовой Паулюс?
Аааа!
Я поняла!»
«Это не то, что вы подумали, лейтенантка Женевьева».
«А что я подумала?»
«Дон Серджио Лабыт очень любит цветы.
Постоянно дарит изящные букеты… своим друзьям.
Мы познакомились, когда он подыскивал роскошные букеты для Нудийского балета…
Той еще части труппы…
Я умею составлять букеты, лейтенантка Женевьева.»
«Я не сомневаюсь, Паулюс.
Ты же ботаник.
Ботаники не только выращивают цветочки, но и срезают их».
«Я не взял с Серджио деньги…»
«Почему же ты с него деньги не взял, Паулюс?
Твоя работа – букеты составлять.
За работу нужно получать деньги».
«Женевьева.
Простите, лейтенантка Женевьева.
Серджио Лабыт показался мне ранимым.
Тонко чувствуется в нем добрая душа.
Я подумал тогда – все с него деньги тянут.
Сделаю я приятное хорошему человеку.
Не возьму с него денег.
Сначала Серджио Лабыт не поверил мне.
Впервые в его жизни, когда ему сделали бесплатно… букет.
Он спрашивал, что мне подарить – золотые часы, перстень с бриллиантом.
Но я от всего отказался.
Так началась наша чистая дружба».
«Чистую дружбу ты хочешь омрачить просьбой о газонокосилке, рядовой Паулюс?»
«Серджио много раз мне предлагал разную помощь.
Я понял, что огорчаю его отказами.
А теперь – к месту.
Вроде бы, газонокосилка – к месту.
Я – ботаник.
Мне нужна газонокосилка.
Поверьте мне, лейтенантка Женевьева.
Серджио очень обрадуется моей просьбе».
«Верю тебе, рядовой Паулюс, — я задумалась. — Конечно, я бы могла попросить своих старых – во всех смыслах – старых друзей генералов космофлота.
Но у стариков свои причуды.
Обрадуются, генералы, что я их вспомнила.
За газонокосилку мне всю душу вытащат.
Будут по голографу названивать каждый день.
Замучают…
Да и не представляю я, как старенький генерал с газонокосилкой обращается в космическую службу.
Генералы всегда под наблюдением.
Жена и дети генерала узнают, что он тайно кому-то газонокосилку отправлял…»
«Не терзайте себя сомнениями, лейтенантка Женевьева, — рядовой Паулюс потирал руки от удовольствия. — Серджио Лабыт…
«Серджио Лабыт, Серджио Лабыт, — я пробурчала.
Активировала голографический блокнот. — Заодно вышли своему другу картинки.
Я немного пофантазировала…»
«Картинки, как вы фантазируете, мадемуазель лейтенантка Женевьева?»
«Дурак.
Ты только о гадостях думаешь, Паулюс.
Картинки, как – по моему мнению – должна будет выглядеть Планета Любви.
Эта Планета…»
«Виноват!
Исправлюсь!
Простите, лейтенантка Женевьева.
Я почему спросил о картинках с вашим изображением.
Я их в университете насмотрелся».
«Ты видел мои откровенные фото, рядовой Паулюс?
Но это только для рекламы имперского оружия.
Там я без одежды, но прикрыта новейшей моделью бластера, гранатами, пушкой космотанка…»
«Я не о ваших голограммах имел в виду, лейтенантка Женевьева».
«Отвечай коротко и ясно, Паулюс, что ты имел в виду.
Армия – это коротко и ясно».
«В университете мои сокурсницы и девушки из параллельных потоков часто делали откровенные фото.
Подбрасывали голограммы в мою сеть.
Просили оценить.
Ведь я один мужчина был на женских факультетах.