— Юджин, — тихо окликнула она, усадив гостя на диван. — В чем дело? Тебе нужна помощь?
Молодой человек, закатив глаза, молчал, и, если бы не тяжелое дыхание, Одри решила бы, что он мертв. Что же делать? Конечно, звонить Джону. Он найдет выход из любой сложной ситуации. Надо попросить портье разыскать его. Одри подошла к телефону, но едва сняла трубку, как Юджин ожил и пришел в крайнее возбуждение.
— Нет, — промычал он, замотав головой. — Господи, только не ему. — Он заплакал, издавая хриплые хлюпающие звуки. — Не хочу, чтобы он знал.
Одри положила трубку на рычаг.
— Хорошо-хорошо, — успокоила она Юджина. — Я никому не буду звонить. Просто расскажи мне, в чем дело. Объясни, как ты здесь очутился.
Юджин тупо уставился на нее, словно увидел в первый раз. Вытянув трясущуюся руку, он коснулся волос Одри и потрепал их.
— Эстер… Эсси… — простонал он. Рот его скривился, и, прикрыв глаза, словно от нестерпимой боли, Юджин тяжело уронил руку. — Господи, помоги мне. Эстер…
Услышав имя сестры, Одри оцепенела. Она ошеломленно смотрела на пьяного, стараясь привести мысли в порядок, но куда там — в голове был полный сумбур.
Юджин, завалившись на бок и уставившись в пол, продолжал пьяно бормотать:
— О Господи, Господи… Как я виноват… Эстер…
— Юджин, что ты мелешь! — с неожиданной для самой себя резкостью цыкнула на него Одри, уже догадавшись, о чем идет речь. Наконец-то после долгих десяти лет неведения она знает истину.
Боже мой, подумала она, глядя на жалкого, несчастного, сломленного человека, словно тряпка валяющегося на диване. Боже мой, так вот кто это был!
— Мне надо сказать… мне так стыдно… — глотая слова, всхлипывал Юджин. — О Господи, какой ужас… Эстер погибла из-за меня… — Он сжал руками голову, взъерошив волосы. — Мне жить не хочется…
Слушать его было невыносимо. Одри поймала себя на том, что гладит несчастного по руке, приговаривая:
— Юджин, Юджин, успокойся…
Ей и самой было непонятно, почему появилось желание утешить его. И куда исчезли гнев и решимость призвать злодея к ответу… Почему в ней осталась только жалость, только инстинктивное желание не ворошить прошлое?
— Эсси исчезла. — Он не отрывал глаз от пола. — Я виноват. Я не смог найти ее, не смог, не смог… — Бормотание превратилось в мучительный стон. Юджин с трудом поднялся. Казалось, его гнал незримый ужас. Он направился к дверям.
— Подожди… — Одри попыталась остановить его, но Юджин уже ничего не слышал и не видел. Он потряс головой, словно пытаясь избавиться от страшного воспоминания.
— Нет, нет, нет… — Он доковылял до двери и как-то ухитрился ее открыть; оглянувшись, уставился на Одри невидящими глазами. — Я не смог найти ее, — заплакал он и, пьяно пошатываясь, побрел по коридору прочь.
Девять гудков, десять, но Одри не опускала трубку на рычаг. Прижав ее плечом, она натягивала джинсы, не собираясь отсоединяться, пока не дождется ответа. Джон должен быть на месте.
Наконец после долгого ожидания она услышала хриплый спросонья голос:
— Алло…
— Джон! — со вздохом облегчения крикнула она. — Это Одри.
В его голосе сразу же появилась настороженность.
— Одри? Что случилось? Ты в порядке?
— Да, со мной все хорошо, — солгала она, не в силах рассказывать о том, что только что пережила и какое жалкое зрелище наблюдала. — Я звоню из-за Юджина. Я за него беспокоюсь.
— Что? — последовал удивленный вопрос. — Ты говоришь о моем кузене?
— Да. Он… ну, он сильно пьян и только что был здесь…
— В твоей комнате? — недоверчиво переспросил Джон. Чувствовалось, что он готов взорваться от гнева. — Этот тип ввалился в твой номер?
— Джон, послушай меня. — Она обеими руками вцепилась в трубку. — Он только что ушел. Бедняга плакал и был явно не в себе. Просто в отчаянии. Все время упоминал Эстер, каялся, что виновен в ее гибели. — Она поглубже вздохнула и сказала самое главное: — Джон, это был он. Рука, которую я видела в ту ночь, была рукой Юджина.
Джон долго молчал, переваривая новость, затем спросил:
— Где он сейчас?
— Не знаю. Поэтому и звоню, — заторопилась она. — Я боюсь за него. Когда он уходил, он был… ну, не в себе.
— Ты хотя бы видела, в какую сторону он направился?
— Нет. Не думаю, что у него была какая-то цель. Похоже, Юджин ничего не соображал. — Она запнулась и добавила: — Кому же, как не тебе, об этом сказать. Мне не хотелось звонить Фредерику…
— Ты поступила совершенно правильно. Спасибо тебе. Не сомневайся, я обо всем позабочусь.
— Что ты собираешься делать? — Понимая, что сейчас каждая минута на счету, Одри не хотела оставаться в неведении. Кроме того, рядом с Джоном было спокойно.
— Найти его, — с явным раздражением ответил он. — Пока, Одри.
— Подожди, я хочу с тобой. Пожалуйста, я хочу помочь тебе.
— Помочь ты не можешь, — холодно бросил он. — Оставайся на месте. Я все сделаю сам.
Она и оставалась на месте — пару минут. Тех самых, которые потребовались, чтобы полностью одеться. Спустившись на лифте и тенью выскользнув из холла, она пошла по тропинке, что вилась между гостиницей и коттеджем Джона.
Хотя дождь прекратился, воздух был напоен влагой, а порывы сильного ветра, то и дело сотрясавшие ветки, сбрасывали с них град капель. Через полсотни шагов Одри вымокла до нитки и на ходу отбрасывала с лица мокрые пряди волос. Дорожка, освещенная редкими фонарями, была безлюдна.
Но где же Джон? Куда успел так быстро исчезнуть? Одри осмотрелась, пытаясь представить себе его действия, понять ход его мыслей. Говорил он коротко и отрывисто, полный желания скорее закончить разговор. В его тоне явственно чувствовалась тревога за Юджина.
Конечно, услышанное заставило его проникнуться ощущением нешуточной опасности. Но что может угрожать его брату? Где в пределах мирной и спокойной территории «Буревестника» кроется опасность для потрясенного чем-то человека, к тому же нетрезвого?
И вдруг ее осенило. Боже милостивый, ну конечно! Опасность, как и всегда, подстерегает в воде.
10
Одри опрометью бежала по тропинке, что вела к пляжу. Она не успела завязать шнурки кроссовок, влажные плети которых хлестали по голым щиколоткам, и, взбежав на дюны, споткнулась, но тут же поднялась и пустилась дальше.
Джон! Она вылетела на плотный от дождя песок и побежала быстрее. Где же Джон? Пенистая полоса прибоя просматривалась далеко, но ни одной живой души не было видно. Она устремила взгляд на набегавшие волны с белыми гребешками и наконец увидела человека, который стремительно шел навстречу волнам, разрезая бедрами пенную круговерть воды и с каждым шагом погружаясь все глубже.
— Джон! — с силой выдохнув весь воздух из легких, заорала она, и, развернувшись, тоже кинулась в холодную мутную воду. — Джон! — Одри споткнулась о невидимое препятствие и потеряла кроссовку, которую туг же воровато слизнул прибой. Но она упрямо продолжала брести навстречу волнам. — Джон!
Услышав ее, он повернулся с яростным выражением лица и гаркнул, перекрывая океанский гул:
— Одри, черт бы тебя побрал! Немедленно возвращайся!
— Нет! — крикнула она в ответ. — Я не могу оставить тебя.
— Уходи отсюда! — зарычал он. — Ради Бога, беги за медиками! Я не могу одновременно заниматься вами обоими!
И тут она увидела Юджина. Он на несколько ярдов опережал Джона. Вода уже доходила ему до груди, его голова то появлялась, то исчезала под пенными гребнями волн.
— Да беги же! Беги!
На мгновение Одри оцепенела от страха, но затем, справившись с паникой, подчинилась приказу Джона. Выбравшись из воды и сбросив оставшуюся кроссовку, она заторопилась к гряде невысоких дюн, миновав их, припустилась изо всех сил к отелю, как к убежищу, к которому стремишься в ночном кошмаре. Она не сводила глаз с приближающейся громады «Буревестника», не обращая внимания на липнущие к ногам мокрые джинсы и не замечая горячих слез, что текли по щекам. Ее охватил ужас, и она, как молитву, повторяла: