Подскочив к двери, заперла его на засов. Это даст несколько минут, чтобы обдумать ситуацию и принять решение.
— Что происходит, миледи?! — закричала служанка, слыша приближающиеся шаги. — Что им нужно?
— Думаю им нужна я, — дрогнувшим шепотом произнесла, чувствуя, как паника захлестывает меня с головой.
За дверью раздался все тот же властный голос, заставивший меня вздрогнуть.
— Вот эта дверь!
Следом за ним я как в плохом кино увидела, как нетерпеливо поворачивается дверная ручка.
— Отоприте, миледи! — заорал незваный гость и пару раз ударил кулаком по дверному полотну.
Элис сложила руки лодочкой и прошептала молитву.
— Что нам делать, госпожа?!
Эх, знала бы я!
— Им нужна я, — тем не менее хладнокровно произнесла я, почувствовав, как с этими словами на меня нисходит спокойствие и возвращается присутствие духа. — Я отвлеку их, а ты выскользнешь отсюда и поспешишь в Гетар. Найдешь моего мужа, генерала де Брау, и все ему доложишь!
— Нет! Я не могу оставить вас в беде! — вскричала Элис. Снаружи послышались глухие удары, видно принялись колотить дверь ногами. — Я не стану убегать. Вам нужно, чтобы я была рядом с вами!
— Мне нужно, чтобы ты добралась до моего мужа в целости и сохранности! И привела его ко мне!
Ломиться в дверь перестали. Я понимала, что это была лишь пауза пред неизбежным. Вскоре удары возобновились с небывалой до этого яростью. Дверь предательски затрещала, и буквально за секунду она слетела с петель, открывая взор на проем, где показались темные тени с оружием наперевес.
— Беги! — закричала служанке, и в этот момент солдаты схватили меня и швырнули лицом вниз на кровать.
За минуту я оказалась связанной по рукам и ногам. Один удерживал меня, придавив коленом в железном наколеннике с такой силой, что я еле могла дышать, второй завел мои руки и связал их толстой веревкой, впившейся в кожу, а третий успел свести вместе мои колени и обмотать их той же грубой веревкой. Теперь я даже не могла пошевелиться!
Меня била крупная дрожь. Все происходящее казалось нереальным, выходящим за пределы сознания.
«Этого не может быть! Не может быть, чтобы они осмелились на такое!»
Глаза хоть и были крепко зажмуренными от причиняемой мне боли, но до носа дошли посторонние запахи: стали, смазанной маслом, кожи, пропитанной потом и запахом немытых тел. хотелось кричать и плакать, только я понимала тщетность этих действий. Служителей церкви, науськанных де Сан-Раду, не остановят мои слезы.
«Не плачь! — приказала я себе. — Нельзя показывать свою слабость и терять своего достоинства перед этими скотами!»
Двое рывком подняли меня и поставили на ноги, едва не вывернув плечевые суставы. Вскрикнув от боли, открыла глаза. Взгляд тут же уловил в свете факела фигуру старика, на губах которого была холодная змеиная улыбка.
«Это и есть новый глава рода де Сан-Раду? Да уж, старого казнили, но этот ничем не лучше своего предшественника. Если это так, то мне не так просто не вырваться из его лап», — меланхолично подумала я, прежде чем он открыл свой рот.
— Леди де Брау, — как ни в чем не бывало произнес он, словно заказывал чай в придорожной таверне, а не вторгался в ее родовой замок с вооруженным отрядом.
— Что вам надо? — стараясь придать голосу твердость, спросила у незваных гостей.
— По-моему, это ясно и очевидно, миледи. Мне нужны вы и ваши земли.
— Вы опоздали. Я замужем и у этих земель уже есть наследница.
Просто мужчина в возрасте, который махнул рукой на свое здоровье и внешний вид. Если бы он хоть немного за собой следил, то выглядел бы лет на пятнадцать моложе, не меньше.
Он расхохотался, глядя мне прямо в лицо. Его смех был грубым и неприятным, а солдаты и служители церкви, стоявшие позади, подхватили его, вторя ему мерзким гоготом.
— Не думайте, что я стану просить вашей руки, миледи. У меня на вас иные планы.
Новый глава рода де Сан-Раду, облаченный в темный бархат, подал знак стоящему поодаль священнику. Тот, с куском пергамента в руках, казался маленькой, испуганной птичкой. В глазах главы, устремленных на меня, плескалось торжество, от которого по спине пробежал холодок.
— Прочтите! — приказал он, вперившись в меня своими глазами.
Священник, словно повинуясь невидимой нити, приблизился ко мне. Он нервно поднес пергамент к самому носу и, откашлявшись, забубнил: