- Я хочу отблагодарить вас, просите всё, что пожелаете!
- Что вы, не стоит, - пробормотала я. Она настойчиво взяла меня за руку:
- Нет, нет! Добрые поступки должны поощряться, душечка! Давайте знакомиться! Княжна Елизавета Кирилловна Потоцкая.
- Татьяна Ивановна Кленовская, - представилась я по всей форме. – Я совсем недавно в городе, буквально сегодня приехала. Вот, решила сходить полюбопытствовать торговлей.
- Татьяна Ивановна, душечка, вы непременно должны посетить наш дом! Я просто обязана представить вас маменьке, рассказать, что вы сделали для нас!
Говорила она – как кошка мяукала – манерно, тоненько, восторженно. Никогда не любила женщин, говорящих таким детским тоном. Но княжна показалась мне не просто глупенькой кокеткой, а человеком более глубоким, но прячущим это под маской блондинки, несмотря на тёмно-русые волосы. Оглянувшись на щепетильную лавку, я закусила губу, а потом сказала с улыбкой:
- Хорошо, я принимаю ваше приглашение.
Рядом с нами зафырчал конь, остановилась коляска, которую я уже видела – из полицейского управления. С подножки спрыгнул сам господин Городищев, и у меня снова ёкнуло сердечко. Властный альфа-самец, уставший от жизни и преступлений, галантно склонился над кистью княжны Потоцкой и спросил, выпрямившись:
- Что приключилось, Елизавета Кирилловна?
- У меня украли сумочку, - ответила она отстранённо и снова коснулась моей руки, - но Татьяна Ивановна была так любезна, что догнала вора и вернула мне её.
Городищев обернулся ко мне, посмотрел так странно, что я невольно снова подумала о горчичном кошмаре, в которое облачена. Да, мне нужно к модистке, очень срочно! Заказать платьишко, как у княжны! И шляпку! Шляпку с цветами, с листиками, с органзовыми накрутками, с вуалькой… Иначе так и буду выглядеть в глазах такого мужчины простенькой горожанкой, не представляющей никакого интереса…
- Вижу, что вы, Татьяна Ивановна, с первого дня в нашем городе решили обратить на себя самое пристальное внимание, - сказал Городищев сдержанно. И я не смогла определить по голосу – рад он этому, или это его убивает.
- Прошу меня простить, - ответила с достоинством. – Но, если бы мы ждали вашего городового, то Елизавета Кирилловна лишилась бы своей сумочки навсегда.
- Господин… э-э-э… - вступила княжна, и Городищев напомнил:
- Платон Андреевич Городищев, следователь Михайловского полицейского управления.
- Господин Городищев, вы же поблагодарите Татьяну Ивановну за её своевременное и очень успешное вмешательство? – вкрадчиво спросила Елизавета своим мяукающим голосом. Полицейский снова поклонился и сказал, словно против воли:
- Разумеется, от лица всего полицейского управления я выражаю благодарность госпоже Кленовской за вмешательство, но хочу также напомнить, что не стоит делать работу полиции за полицию.
Вот говнюк!
Я присела в книксене, вспомнив, как это делала Лесси, и покладисто ответила, подпустив немного ехидства в голос:
- Разумеется, Платон Андреич, я не стану делать за вас вашу работу, просто в этот раз так случилось.
- Что ж, инцидент исчерпан! – воскликнула княжна. – Татьяна Ивановна, вы должны поехать со мной в Потоцкое! Я приглашаю вас на ужин! Маменька будет очень рада.
- С удовольствием, - ответила я слегка мстительно и совсем не для Елизаветы, а для бесчувственного чурбана, который, как и все полицейские, отличался зашоренностью и полным отсутствием эмоций.
Городищев поклонился мне, касаясь пальцами полы шляпы, и повернулся к княжне. Вот ей он поцеловал руку. И тут меня уколола ревность. В самое сердце. Я прекрасно понимала, что ревность в моём положении совершенно лишнее чувство, но ничего не могла с собой поделать. А ещё мною завладела какая-то чисто детская обида. Как это так - ей он ручку целует, а мне нет! Совсем несправедливо!
Именно этим я могла объяснить свои действия. Повернувшись к княжне, я взяла её под руку, как будто она была моей подружкой в классе, и потянула туда, где стояли экипажи, говоря:
- У меня тут коляска, Елизавета Кирилловна, поедем вместе.
Она хотела было что-то сказать полицейскому, но я не дала ей шанса. Нет, не будет княжна говорить с Городищевым! Он мой и точка!
- С превеликим удовольствием воспользуюсь вашим предложением, Татьяна Ивановна, - Елизавета говорила с искренним восторгом, но я ощутила её внутреннее, скрытое изумление. А навстречу нам уже спешил Порфирий, сокрушаясь: