- Барыне необходимо причесаться, - деликатно заметила девочка.
- Ну дай расчёску, - я пожала плечами, чувствуя, как давит на рёбра корсет.
- Если барыня позволят, я уложу волосы.
- Мне что, и чепчик нацепить, как у тебя? – фыркнула почти безнадёжно. Да, удружила старая мадам! Корсет, причёска… Это полный абзац.
- Что вы, чепец надевают, только отходя ко сну, барыня, - покладисто сообщила Лесси.
- Чтоб я сдохла, если надену чепец, отходя ко сну, - сказала я, будто пообещала. – Причёсывай давай, я вообще уже нифига не понимаю, что делать.
Через каких-нибудь полчаса я стала обладательницей шикарной причёски из собранных наверх и уложенных при помощи миллиона шпилек волос. Нет, конечно, я преувеличиваю, не миллион их было, но что не меньше тысячи – это точно. Голова лишилась привычной лёгкости, а я ощутила себя настоящей дамой. С ума сойти, и всего-то надо корсет и причёску, чтобы из ночной бабочки превратиться в мадам.
Надеюсь, в кофейне меня не вычислят.
- Что теперь, Лесси? – спросила я у служанки, когда та закончила возиться с волосами. Девушка присела на согнутых ногах и сказала милым тоном:
- Если барыня желают отправиться в «Пакотилью», я велю кучеру подогнать коляску к парадному входу.
- Боже ж ты мой, - пробормотала я. – Ну, вели. А я пока прогуляюсь по дому, посмотрю, что тут у вас где.
Она явно хотела что-то сказать, но передумала, только изобразила книксен и вышла.
А я вдруг вспомнила о своей сумочке. Надо куда-то её спрятать. Там мой паспорт, мои деньги, моё всё. Огляделась. В спальне, конечно, много мест, но надо найти такое, чтобы уж точно никто не догадался заглянуть. Точно, надо найти место, где много пыли. Значит, даже Лесси туда не лазит. А где у нас самые труднодоступные места?
На шкафу было чисто. За зеркалом не нашлось даже паутины. Под кроватью можно было есть с пола. Чёрт, вот же чистоплотная девка! Зря её ругала мадам Корнелия. Но это не решает моей проблемы.
В конце концов, я засунула сумочку под матрас – далеко на середину кровати. И, успокоенная, вышла из спальни, спустилась по лестнице на первый этаж. Так, тут у нас кабинет, это я помню. Тут у нас гостиная. А что тут?
Открыв дверь между этими двумя, я вошла в кокетливо обставленную комнату. Тут были картины, голые статуи, всё, как в старинных кино. Парчовые диванчики. Креслица. Камин с широкой полкой. На полке стояли портреты молодой женщины в корсете. Да-да, не в платье, а в корсете с оголёнными плечами. И волосы у неё были распущены по плечам. Красивая, очень эффектная женщина… Хозяйка дома? Присмотревшись, я угадала черты мадам Корнелии и хмыкнула. А она была ничего в юности! Почти модель! Были бы тут фотографы – с руками бы оторвали для съёмок! Конечно, образ милой старушки с седыми буклями никак не вязался с образом этой роковой красотки, но кто их нас не грешил в юности? Усмехнувшись, сказала сама себе: не мне бросать камень. А салончик симпатичный. Видимо, для приёма гостей.
Закрыв дверь, я прошла дальше по коридору, миновав гостиную. Свернула в узкий проход, где даже потолок стал ниже, спустилась по каменным ступеням на полметра и вдруг попала на кухню. О том, что это именно кухня, я поняла по огромной русской печи, занимавшей почти половину всего пространства. Она была откровенно закопчённой и выглядела, как плохо отмытая базарная баба.
Печь заговорила со мной низким, сиплым, но приятным женским голосом:
- Куда это вы, барыня? Леську б послали, я б всё сделала!
- Да я так просто, уважаемая печь, я ничего не хочу, - растерянно пробормотала.
Печь разродилась круглой, как большой, распаренный колобок из перестоявшего теста, тёткой. Та заклокотала, прикрывая пухлой ладошкой рот, и я поняла – смеётся. Обиженно вздёрнула нос и добавила:
- Посмотреть хотела, что сегодня на ужин. А вы кто? Повариха?
- Кухарка я, барыня, а звать меня Акулина, - и баба поклонилась в пояс, заставив меня удивлённо вскинуть брови. Как у неё получается сгибаться пополам? А вот получается же… Бадьи тяжёлые таскает, наверное, вон какая корзина с… что это там? Свекла? Блёклая какая-то…
- Очень приятно, Акулина, так что у нас на ужин?
Кухарка даже отступила на два шага. Мне показалось, что она испугалась. Крестным знамением себя осенила, меленько, не так, как наши звёзды в церкви, не широко и размашисто. Я пожала плечами. Акулина махнула рукой:
- Простите, барыня, я и забыла… Говорила барыня, что приведёт кого-то оттуда… А я и забыла.