- А тут ещё трошки – и уж в «Пакотилье» будем!
- Отлично, - пробормотала я. – А то меня, кажется, укачивает…
И правда, снова замутило в желудке. Поэтому я очень обрадовалась, когда коляска остановилась перед домом с высоким крыльцом и вывеской, обрамлённой фигурными фонариками на кованых ручках. «Пакотилья» было написано курчавыми буквами. Я оглядела фасад. Два этажа, узкие оконца, плотно задёрнутые тёмными шторами, трещина слева от крыльца. Эх, это нехорошо! Здание может рухнуть. Надо бы спросить у знающих людей.
Порфирий соскочил с козел и подал мне руку:
- Пожалуйте, барыня.
- А вы возвращаетесь домой?
- Что вы, барыня! Как всегда, туточки поставлю кобылку да буду вас ждать.
Я кивнула:
- Хорошо. Только я не знаю, сколько времени пробуду в заведении. Возможно, до вечера.
- Так моё дело маленькое – привезти, увезти.
Я снова глянула на фасад. Ладно, стоять и смотреть можно бесконечно, надо идти.
Поднялась по ступенькам, взялась за ручку и толкнула дверь. Она не поддалась. Тогда я потянула. Дверь отворилась, явив мне тяжёлые бархатные портьеры пыльного бордового цвета. Звякнул колокольчик. Я отодвинула портьеру, вошла, пригнув голову. В нос ударили запахи холодного пепла, алкоголя и цветов. Фыркнув, я сделала несколько шагов по прихожей, стены которой были оклеены пошлыми сиреневыми обоями с золотистыми фризами по верху и по низу. Здесь стояли кокетливые, словно кукольные диванчики в тон обоям и крохотные столики, а на столиках вазы с сухими цветами. Ага, заменить надо…
Я прошла в дверь и застыла на пороге большой комнаты. Заменить? Пожалуй, в этом заведении нужно заменить всё.
В декоре из плюша, бархата и перьев на роскошных диванчиках сидели девушки. По меркам моего времени и мира – старомодно одетые в корсеты и коротенькие юбки, из-под которых торчали полосатые или розовые чулочки на подвязочках. По меркам этого времени и мира – неприлично полуголые!
Кофейня?
Чёрта с два.
Какая же я была дура, когда подписалась на этот дурацкий договор!
- Ой, откуда к нам такую приличную барышню замело?
Одна из девиц, повыше и поплотнее остальных, черноволосая, с правильными, но грубоватыми чертами лица, стянула на голых плечах шаль с длинной бахромой и прошлась по комнате за спинкой диванчика. Остальные захмыкали, возвращаясь к своим занятиям. Одна раскладывала пасьянс, другая штопала чулок, ещё две просто сидели, развалившись на диванчике, покручивая на пальце локон распущенных волос.
- А что, к вам и зайти нельзя? – спросила я с привычным вызовом. – Или за вход платить надо?
- Барышня, да вы никак дверкой ошиблись!
Откуда-то, как чёрт из табакерки, выскочил неприятного вида хлыщ – худощавый, прилизанный, с пижонскими тонкими усиками. Согнувшись в поклоне, рукой указал на выход:
- Прошу, пожалуйте за мной, я вас провожу!
- Э, спокойно. Я новая хозяйка э-э-э заведения!
Реакция за моими словами последовала, в принципе правильная. Девицы переглянулись между собой, потом уставились на меня, оглядывая платье и шляпку. А хлыщ преобразился – разогнулся, улыбнулся понимающе и протянул мне руку:
- Мадам, какая радость! Прошу вас, пожалуйте в кабинетец, я сервирую бокальчик, введу вас в дело…
- Потом, - руки я ему не подала, настолько тип был неприятным. – Итак, у вас тут…
Я оглядела девушек, подняла брови, поправилась:
- У нас тут бордель.
- Что вы, что вы, исключительно увеселительное заведение для мужского досуга, - снова залебезил хлыщ. Он подтолкнул девушку в шали поближе ко мне, но сделал это шлепком пониже спины. Девушка ничего не сказала, но бросила на мужчину такой взгляд, что мне сразу всё стало понятно. Однако всё же уточнила:
- А вы чем здесь занимаетесь?
- Служу, мадам, сервирую, распределяю девиц по гостям, - снова склонился он и украдкой посмотрел на одну из них – самую юную и самую пока ещё свежую. В глазах его словно разлили масло – так они блестели.
Сколько я перевидала подобных взглядов…
Недаром сразу решила, что тип мне неприятен. Со вздохом спросила:
- Имя?
- Ксенофонт, мадам.
- Отлично, ты уволен.
Глава 3. Управляю
- Простите? Я не ослышался?
Он играл такое искреннее изумление, что я даже поверила. Но всего на секунду. Я мадам, чтоб Корнелию черти взяли! Я хозяйка. Поэтому…
- Ты глухой? Вещи собери свои и вон.
Ксенофонт оскорбился. А вот девушки явно обрадовались. Я могла потрогать их счастье, таким оно было осязаемым! Отлично, значит, мне не придётся извиняться перед этим типом. Он всё ещё стоял столбом, и я шагнула ближе, придвинулась чуть ли не вплотную, стараясь не дышать от запаха, которым были пропитаны его волосы, сказала тихо: