- Как и везде, - хмыкнул парень и глянул на меня: - Закладывать любите?
Я фыркнула, но оправдываться не стала.
- А какие у вас еще запреты есть? – ну должна же я сразу знать, где жить буду.
- Как и везде, - последовал его ответ, - если не нарушаешь УК, то можешь спать спокойно.
Как и везде, ну как же. Но сделаем вид, что поверила.
- Кстати, - глядя на то, как уверенно он едет, не сдержала вопроса: - А откуда вы знаете дорогу к моему дому?
Ростислав, до этого руливший баранку старого пикапа, повернулся ко мне и, озорно улыбнувшись, подмигнул:
- Кто ж не знает старого пройдоху Сеню!
Час от часу не легче.
- А с этого момент можно поподробнее? – и даже всем корпусом развернулась, как бы сообщая, что готова внимать…
- Так, тут каждая собака пользовалась настойками дядь Сени, - он блеснул белозубой улыбкой и резко крутанул баранку, от чего я повалилась на бок:
- Надеюсь «собаки» - это фигуральное выражение, а настойки – вполне себе травяные? – подозрительно сощурившись, думала о том, что только наркомана мне в родственниках и не хватало, еще решат бывшие дружки наведаться в гости, чем отбиваться-то буду?!
- Ну почему же сразу фигуральное, он и собакам помогал, и кошкам, - Ростислав даже несколько обиженно, как мне показалось, вступился за «лекаря», - а как у кого из местных бабушек спина прихватит? А радикулит? А ноги как закрутит, а локти…
- То есть он был врачом? Не наркоманом, не тунеядцем…
- Девушка, - перебил он меня возмущенно и совершенно не глядя на дорогу, - а что ты вообще о почившем родственнике знаешь? – видимо, от крайнего возмущения он снова перешел на «ты». Ну да ладно, девушка я не гордая, простить могу.
- А детдомовская я, - с кривой усмешкой ответила. – Мне по жизни подозрительной быть положено, и …
- И? – вопросительно протянул стекольщик.
- Приехали, - улыбнулась, кивая в сторону притаившегося в тени деревьев дома. Он скорее настораживал, чем пугал, и было в нем что-то такое … таинственное. Но я быстро выкинула подобную чушь из головы и вылезла из пикапа. - Ты можешь обойти его, а я пока с покупками разберусь…
- Нечего девушкам тяжести таскать, - ворчливо отодвигая меня в сторону, Ростислав, подхватил пакеты, а я, не пряча недоверчивого и внимательно взгляда, задала очередной вопрос:
- Тебе-то с этого что? Ты за стеклами сюда приехал или мои покупки таскать? – я не пыталась отобрать честно купленное, дура, что ли? Но ведь у него точно шкурный интерес и направлен он явно на дом. Мой дом. – Так что?
И из него вышел бы хороший актер, талантище, чего уж там. Только вот и я умела так обиженно выпячивать губу, таращить возмущенно глаза и, не дождавшись от меня какой-либо реакции, парень спросил:
- Так мне нести или все здесь бросить?
Ухмыльнувшись, направилась к веранде:
- Что-то своруешь – вычту из оплаты за работу, - и улыбнулась уже совсем довольно, едва услышала неподдельное и возмущенное сопение. Не такой уж ты и не пробиваемый, Ростислав.
Дверь поддалась легко, и через мгновение, я с удовольствием вдохнула запах дерева: все-таки свой дом ни с чем не сравнить…
- Куда сгружать? – стекольщик застыл в дверях, словно не решаясь войти внутрь.
- Вот на этот стол, - указала на крепкий предмет, а сама принялась зажигать свечи: темнота еще не так, чтобы совсем наступила, но уже грозилась, а замеры хочется сделать сегодня. Даже на секунду пожалела, что пошла на поводу своей «мсти» и только время потратила, ну да ладно…
- Хорошие рамы, крепкие, - Ростислав, между тем, уже обходил комнату по кругу, останавливаясь у каждого окна, пробуя дерево руками то ли расшатать, то ли вовсе отодрать, что, к моей радости, ему не удалось. – И стекла у меня как раз по размеру найдутся, - он разговаривал сам с собой и поэтому даже не думала влезать: ждала вердикта.
Еще несколько минут заняла его беготня с рулеткой, какие-то чертежи в блокнотике, восхищенное, как мне показалось, цоканье языком и вовсе вызвало усмешку:
- Крепкие стекла нужны, толстые, - бормотал он, - найду, хорошо будет.
- Ростислав? – не выдержав, все же решила его окликнуть и наткнулась на непонимающий взгляд: - Что скажешь? Завтра сделаешь? – и уже готовилась повторить свои вопросы, когда он просветлел лицом и все-таки произнес: