— А тот второй загнулся точно через день? — подозрительная Ель вытаскивала на обсуждение все детали.
— Точно, — одновременно кивнули Пупр и Тритуглар. — Это было на глазах у кучи народа.
— А третий? — Ель умела считать. Было сказано только о двух смертях.
— Третий? — Пупр вздохнул и взглядом попросил Тритуглара рассказать о третьем случае.
— Третья это даже не смерть. Просто пропал человек. Мы так ничего и не узнали. Единственное, что стало известно. Умер человек или его нет в этом мире. Но уйти то он мог и в другой мир, да на тот же Фаган, — Тритуглар подбирал слова, чтобы объяснить свое бездействие, но выглядело это жалко.
— Кто это был? — настойчиво потребовала ответа Ель.
— Это Альмина — девушка… — Тритуглар резко замолчал.
Раус уронил ложку на пол.
— Что все затихли? — Ель поняла, что она напала на след.
— Альмина это девушка некого Верона, — Проныра счел возможным проинформировать Ель.
— Как ты узнаешь все за столь короткое время? — поразился Раус.
— За это платят, — скромно опустил глазки Проныра.
— Верон это кто? — Ель отставила свою чашку с кофе в сторону и уставилась на Тритуглара.
— Вероятный отпрыск бывшего хозяина, — за него ответил Проныра.
— Про девушку все очень подробно, — Ель уже жгла взглядом Тритуглара.
Тот пришел в себя и смог рассказать о непонятной пропаже человека.
Суммировав изложенное, Ель велела вызнать, кто пропал на этот раз и взять этого злобного мстителя Верона под наблюдение.
— Стоп! — подняла она руку, когда Тритуглар уже поднялся из-за стола. — А ведь это может быть не он. Может его отец, например, или брат. Всех их под наблюдение. И чтобы больше мне без сюрпризов.
Тритуглар согласно кивнул. Проныра довольно улыбнулся. Ему уже столько заплатили за пару дней пребывания в доме, что он подумывал переквалифицироваться в сыщика. Это даже почетнее, чем промышленный шпион.
Гена писал письмо. Это было мучительное занятие. Нет, не то, чтобы он не умел писать или не было вдохновения. Это письмо — особенное, оно результат его творческих размышлений и бессонных ночей.
«В центральную Академию Искусства и Поэзии», каллиграфическим почерком выводил Гена.
— Гениал! — зашлась в крике Илира тетка Лины.
— Что такое? — Гениал выбежал в коридор. — Линочка?
Лина выбежала на площадку второго этажа.
— Гена?
Заголосили все.
— Да, что случилось? — потребовал внятного ответа Гена.
— К тебе приехали, — с достоинством сообщила тетка. Ей нравилось быть в центре внимания и это шум ей тоже понравился. Вальтимор никогда ей такого не позволял.
— Тетя, кто приехал? — Лина забеспокоилась.
— Посланник, — совершенно логично заключила тетка.
Посланником оказался неказистый маленький тип со смешными ушами.
— Сеньлор Гениал? — позвал его посланник. — Я, сеньлор Гениал, от хозяки, — чуть проглотил слово посланник.
— ЧТО?! — Гена сбросил мешающую ему думать шляпу и кинулся назад дописывать свое послание Центральной Академии Искусства и поэзии.
Посланник растерялся. Еще никто от него так не убегал, не выслушав. Что делать дальше он не знал.
— Простите, сеньлора, — посланник решился обратится к великовозрастной сеньлоре. — А как мне…?
— А что случилось? — Лина уже спустилась вниз и смотрела на посланника от соседки с тревогой.
— Сеньлора хозяйка приехала и хотела предупредить сеньлора Гениала, а сеньлор Вальтимор скоро прибудет домой. У него некоторые травмы. Он едет медленно, — посланник постарался не очень встревожить эту красивую молодую девушку.
— А какие травмы? — очень живо заинтересовалась сеньлора Илира.
Посланник скупо поведал о тяжелых испытания стойкости духа и тела сеньлора Вальтимора. Его сестра и дочка потребовали новых подробностей, для чего и утащили посланника в большую комнату.
Варан сидел на Фагане в какой-то мрачной забегаловке в состоянии глубокой депрессии. Ему надо вернутся домой, но как соврать матери? Варан знал, что она все поймет по глазам и его неумелым словам.
— Можно? — спросил забавный тип в шаманской одежде. — Не занято?
Варан поднял мутный взгляд на назойливого незнакомца:
— Ты хто? — пробурчал он.
— Чав, зови меня Чав, — улыбнулся во все тридцать два общительный незнакомец. — Страдаешь? Не беспокойся ты о матери. Она и так все знает сама. Иди и скажи ей, как все было.
— Ты хто тахой, чтобы…? — Варан задумался, а действительно кто это такой и чтобы что.
— Я дракон, — доверительно поведал незнакомец.
— Их нету, — возмутился Варан. — Не бывает.
— Да? А значит ты всегда хотел стать тем, кого не бывает? — нагнулся к нему поближе Чав и почти зашептал. — Я ведь знаю, как ты мечтал об этом.
Варану вдруг показалось, что темнота в помещении расплылась, и он смотрит в настоящие золотые драконовские глаза.
— Ого-го! — Варан протрезвел мгновенно, но рядом уже никого не было. Лишь на столе перед ним лежал листок.
«Факультет НВЖ. Начало занятий 1 числа месяца аюра».
Варан долго вглядывался в золотистые буквы выписанные на черной бумаге. Решение было принято мгновенно. Он узнает, что такое НВЖ, где это находится, и когда наступает 1 число месяца аюра[1].
Сеньлор Вальтимор прибыл в свой дом в состоянии глубочайшей депрессии, которая плавно перешла в сильное нервное расстройство от одного только приветствия:
— Сеньлор, а я так рад вас видеть, — высказался кто-то и крепко его обнял. — Как себя чувствует мой тесть?
Сеньлор Вальтимор шестым чувством угадал, кто его обнял и спросил о состоянии здоровья.
— Аааа! — Сеньлор принялся сдирать с себя повязки, желая узреть этого негодяя.
— Зачем же папа? — пытались его остановить дети и сестра.
— А что он хочет? — уточнил Гена. Для обеспечения своей безопасности он снял шляпу.
— Увидеть этого….мерзкого негодяя, развратника, — зарычал в припадке ярости сеньлор Вальтимор.
— Не логично получается, — поделился Гена. — Я же не видим.
Сеньлора уложили в кровать только, когда все семейство поклялось, что Гениала в доме уже нет. Вальтимор сосредоточился на обдумывании плана мщения за поруганную честь дочери и насмешки.
Я спала и спала, наверное, слишком устала. А всего-то уехала на несколько дней. Во сне мне опять привиделся дракон. Он сидел рядом со мной и гладил по голове.
— Лирх? — я вроде бы узнала дракона.
— Да, деточка? — спросил меня мудрый дракон.
— Лирх, с чего это все так плохо?
— Кто тебе сказал такую глупость? — дракон обиделся. Я испугалась, что я сделала что-то не то. — У тебя было все плохо, а теперь будет даже лучше, чем просто хорошо.
— Правда? — я простила судьбу за всех не пришедших ко мне Дедов Морозов. Оказывается, когда приходит дракон, то это гораздо лучше Деда Мороза.
— Конечно, Чех. А почему ты хочешь быть Чех, а не Леной? У тебя же красивое имя? — спросил Лирх-дракон.
— То имя из той жизни. Не очень-то приятно, когда тебя зовут Ленкой, Ленкой-дрянью или Еленой Викторовной, но с такой ненавистью, что плакать хочется. А кто-то мне сказал, что мне нужно родовое имя. И буду я теперь Чех, — я все не могла вспомнить, кто это говорил.
— Чех? Чех. Чех! — Лирх повторил с разной интонацией. — Чех, так Чех. Тоже правильно. Новая жизнь — новое имя. Чех, а что ты плачешь?
— Я уже не плачу. А тот мир, который стережет Джи, он твой? — я уселась на кровати. Голова перестала болеть, появилась какая-то бодрость, радость и энергия.
Лирх первый раз в жизни слышал про новый мир. Чав не говорил, что мир уже кто-то растит. Но Лирх не зря стал уже почти драконом.
— Чех, никому не говори про новый мир, пожалуйста, — попросил он меня.
1
прим. автора. Спустя шесть месяцев Варан предъявил свой пригласительный билет, но это уже совсем другая история.