— А принцесса Мерит? — спросила ошеломленная Такка.
— Это другая часть моей жизни, с которой у тебя нет ничего общего.
Только сейчас до сознания Такки дошло, чего хочет Пиай.
— Ты… хочешь… на мне…
— Да, жениться. Что в этом странного? Мы вместе спим, и, может быть, ты родишь мне детей. Я хочу, чтобы все текло установленным порядком.
— А разве это можно, я имею в виду — ты и нубийка? Я здесь не видела своих соплеменников, так, несколько в гавани…
Пиай отмахнулся:
— Я тебе уже рассказывал, есть нубийцы, занимающие высокие посты при дворе, есть темнокожие жрецы и чиновники. «Жалкий Куш» давным-давно прижился при дворе. Фараон, да будет он жив, здрав и могуч, не имеет предубеждения против иноземцев. Наоборот, некоторые египтяне даже обижаются на него за то, что он позволил построить в Кеми храмы чужим богам — таким как Ваал, Иштар и Анат. Благой Бог выше подобных вещей.
Они вошли в предназначенную для господ комнату, расположенную в северном крыле и открытую в сад.
— А где спальня? — с любопытством спросила Такка.
Найти спальню оказалось несложно. В ней было тихо и прохладно. Слуги поставили букет жасминовых веток в кувшине, их опьяняющий, тяжелый аромат распространился по комнате.
— Не освятить ли нам постель? — спросил Пиай.
Такка улыбнулась:
— Почему бы и нет? Надо же это когда-нибудь сделать…
13
У Незамуна снова появилась надежда. Казалось, ему больше не угрожают, его не выслеживают и не подозревают. Да и что можно было ему предъявить? Такой старой, хитрой лисе, как он, не так-то просто наступить на хвост. Царица Изис-Неферт, его госпожа, снова обращалась с ним приветливо, и он мог догадаться почему. Она все чаще теперь бывала у этой новой супруги — хеттиянки, которую фараон ценил превыше всех, и вместе с ней плела интриги против Нефертари.
«Для Великой Царской Супруги настали плохие времена», — злорадно думал Незамун. Однако его радость омрачало то, что он не принимал в этом никакого участия. Он больше не был нужен своей госпоже и смирился с этим. Старый жрец хотел одного: провести остаток жизни в мире и довольствоваться тем, чего уже достиг.
«Много у тебя никогда не было», — злорадно нашептывало его ка, но Незамун не слушал его. Огонь честолюбия потух, ни искры его не тлело, и ничто больше не подвигло бы его снова затевать что-либо в интересах своей госпожи. Он выполнял только ее приказы, и, если бы она искала его совета, он всегда был бы в ее распоряжении. Но его советы ей уже давным-давно не нужны…
Однако пора поспешать на службу, потому что Ра уже довольно высоко поднялся над утренним горизонтом. Незамун уже хотел покинуть свой дом, когда слуга доложил ему о посетителе.
— Проси его, — велел Незамун, пребывающий в хорошем настроении.
Молодой, прилично одетый человек поклонился и подошел к ближе.
«Чиновник, — подумал Незамун, — это видно с первого взгляда».
— Ты Незамун, жрец-чтец и управитель двора царской супруги Изис-Неферт?
— Да, мой друг, это я. Что привело тебя ко мне?
— Я из суда, — сказал чиновник тихим, вежливым голосом, — и должен сообщить тебе, что сегодня вечером за час до захода солнца ты должен будешь явиться на допрос.
Уже при слове «суд» сердце Незамуна начало бешено биться, и все его тело покрылось потом.
— На д-допрос?.. — пробормотал он, заикаясь.
— Да, — ответил молодой человек дружелюбно. — На допрос. Лишь только от тебя зависит, будут ли применены пытки.
У Незамуна перехватило дыхание. Не могут же они его пытать! Нет, на это у них нет права!
— Но я совсем ни при чем! Я всю ночь спал здесь, в своем доме. Преступник давно сбежал. Неужели ты думаешь, что он стал бы ждать здесь, пока его схватят?
Чиновник подался вперед, как будто боясь упустить хоть слово.
— Преступник? Могу я спросить, о чем ты? Откуда ты вообще знаешь, о чем речь? Мне кажется, ты поразительно хорошо осведомлен.
Незамун растерянно посмотрел на чиновника. Не сболтнул ли он лишнего?
— Речь может идти только о покушении на принцев Мерире и Монту. Каждый ребенок при дворе знает, что преступников все еще ищут. Меня также спрашивали о какой-то пиле…