— Was ich gegessen habe, habe ich gegessen[48].
Он умел одновременно быть и комиком, и трагиком.
После этой ужасной трапезы они направились в Lokal «Три звезды», где Пол договорился встретиться с Иоахимом и Эрнстом, которых они там и застали. Иоахим сердечно пожал Уильяму руку:
— Очень рад познакомиться. Пол мне так много о вас рассказывал.
Взяв протянутую руку Отто, Иоахим уставился на него с нескрываемым изумлением, заинтригованный подчеркнутым великолепием костюма и туфель. Уильям оцепенел. Эрнст, придерживаясь ненавязчивого стиля поведения, который он усвоил в Кембридже, рук пожимать не стал, а лишь сдержанно улыбнулся Уильяму и Отто. В честь Уильяма он надел блейзер Даунинг-Колледжа.
Уильям окинул недовольным взглядом напоминающий часовню переполненный зал с сидящими за многочисленными столиками добропорядочными буржуями обоего пола, с оркестром у одной стены и длинной стойкой с высокими табуретами у другой. Воцарилось молчание, и Уильям, избегая взглядов соседей по столику, неотрывно уставился через весь зал на противоположную голую стену. Потом Эрнст сказал Уильяму:
— Я слышал, вы учились в Кембридже. Интересно, совпадают ли периоды нашего пребывания в университете?
— Когда вы пребывали в Кембридже, герр доктор Штокман? — спросил Уильям с учтивостью, подобной тончайшей струйке воды поверх ледника.
— Ну, к сожалению, я проучился там только один год, в двадцать седьмом, после того как закончил учебу в Гейдельберге.
— Ах, в двадцать седьмом. Тогда меня как раз исключили из Кембриджа. Боюсь, наши с вами пути едва ли могли пересечься.
— Вас исключили? Наверняка это произошло в результате какого-то недоразумения?
— Вовсе нет, это было совершенно логичным следствием вполне сознательной провокации с моей стороны.
— Значит, это наверняка была какая-то студенческая шалость, какой-то розыгрыш? Надо мной, например, как я обнаружил, порой шутили не совсем безобидно. Так что могу вам посочувствовать.
— Ну что ж, наверно, можно назвать это шуткой.
Эрнст пребывал в таком замешательстве, что его английская речь сделалась невнятной, и в следующей фразе он перешел на привычный немецкий:
— Wenn ich fragen darf…[49] Что же произошло, осмелюсь спросить?
— На первом экзамене на степень бакалавра с отличием я ответил на вопросник по истории шуточными стихами.
Эрнст, в котором проснулся коллекционер, выпрямился, и глаза его заблестели.
— Это же весьма, весьма интересно! Что же произошло с подлинником рукописи? Доступ к нему имеется?
— Я слышал, что он лежит в университетской библиотеке под грифом «Запрещено! Только для профессоров и научных сотрудников» — вместе с прядью моих волос.
Воцарилась тишина. Потом, с еще большей учтивостью, Уильям спросил:
— А вам самому, герр доктор Штокман… как вам понравился университет, wenen ich fragen darf… если я могу взять на себя смелость спросить?
— В Даунинг-Келледже я провел самый счастливый год в моей жизни.
— Ну что ж, с чем я вас и поздравляю. Возможно, пробудь вы там больше года, вы бы испытывали совсем другие чувства. В моей жизни это время было безусловно самое что ни на есть скверное.
Эрнст сидел очень прямо — очень надутый и очень бледный.
Иоахим, до той поры с удовольствием наблюдавший за этим обменом любезностями, сказал:
— Ну да, я и сам терпеть не мог тех заведений, куда меня посылали учиться. И особенно университет. Я НЕНАВИДЕЛ всех этих студентов, которые дерутся на дуэлях и зарабатывают себе на физиономии шрамы, лишь бы доказать самим себе, что они мужчины.
Уильям тотчас же простил Иоахиму то скептическое любопытство, с которым он разглядывал костюм Отто.
— А как вам живется после университета?
— Конечно, торговать кофе мне не очень нравится. Но почти все остальное доставляет мне удовольствие, особенно то, чем мы занимаемся в Гамбурге летом. И еще я люблю Санкт-Паули, и «Три звезды», где мы сейчас сидим. Как вам это заведение по сравнению с теми барами, куда вы ходите в Берлине?
— Здесь чувствуется гораздо больший размах, чем в тех берлинских барах, куда я хожу. Те заведения, в общем-то, довольно маленькие и заурядные. А это скорее похоже на пивной зал, в который стекается куча народу со всего города. Не хотелось бы, конечно, торопить события, но где мальчики?