Выбрать главу

Пилот бодро шагал по коридорам мимо дверей и прикидывал, сколько же за ними скрывается профессиональных бездельников и бездельниц, интриганов и интриганок, лжецов, мздоимцев, законченных мерзавцев и законченных дураков. А из-за дверей слышались голоса, стрекотали какие-то канцелярские аппараты, мелодично звучали звонки телефонов.

Граков отметил еще одну интересную деталь: хотя кабинеты с каждым этажом становились комфортабельней и роскошней, их объединяла изначальная казенная безликость. Граков криво усмехнулся. Неужто и дома у всех этих чиновников так неуютно? Или дома они нежатся в уюте, а здесь просто отсиживают время. И плевать им на просителей со всеми их заботами. Ведь главное в их жизни — это день зарплаты или удачно полученной взятки.

За последние несколько часов Граков снова убедился в бессмертности и универсальности еще одной земной истины: увидеться с очередным чиновником, занимающим очередной кабинет чрезвычайно нелегко, а получить от него положительный или хотя бы прямой ответ — практически невозможно.

Все как везде, и все как всегда. Сперва приходится убеждать упрямую секретаршу, нередко глупую, как деревяшка, но более высокомерную, чем древнеегипетский фараон, что тебе нужно, просто необходимо, встретиться с ее начальником. Потом томительно долго ждешь, пока тебя соизволит принять столь ревностно охраняемый ею чиновник. И вот, наконец, наступает торжественный для просителя момент приема. Ты предстаешь пред ясные очи, невыразительные, как у вареной рыбы. Заводишь разговор, но чаще всего уже через несколько минут начинаешь понимать, что твой собеседник по уровню развития мало чем отличается от своей секретарши. Однако надменности в нем — сверх всякой меры. Можно подумать, что он не мелкий винтик колоссальной бюрократической мельницы, методично перемалывающей добрые надежды и светлые намерения, а Верховный Вершитель Судеб. Или что-нибудь в этом роде. Но — никак не меньше.

Если бы чиновник просто молчал, восседая за столом величественным казенным монументом, тогда была бы еще возможность проникнуться трепетным почитанием. Но он начинает говорить, и возникает жуткое ощущение, что беседа — всего лишь бесплодный обмен фразами с обычной видеозаписью рядового андроида, запрограммированного только на несколько расхожих бюрократических положений и параграфов. А чтобы общение с посетителями проходило без сложностей, в него введены только запрещающие положения. То есть, те, которые начинаются словами «нет», «нельзя», «не уполномочен», «не приказано». И прочее в том же духе.

И разумеется, ты стремительно уясняешь, что самостоятельно мыслить этот чванливый манекен просто не способен, и, разочарованный, выходишь в коридор, с досадой хлопнув дверью.

Ну что, дружище, снова убедился, что этот чиновник — ничуть не лучше других? Он случайно не напоминает тебе штангиста по недоразумению, который панически боится даже легкого напряжения? Вместо штанги в его руках клоунские воздушные шарики, и вся его работа напоминает шутовской фарс. А он еще и радуется: вот, мол, здорово — и руки заняты, и тужиться не надо, и зарплата капает.

Да и вообще, положение завидное. С одной стороны — никакой от него пользы, ну, абсолютный ноль, а с другой стороны — вроде бы как при деле, не придерешься, что, дескать, чужой хлеб задарма ест.

И вид у них всегда… нет, не озабоченный. Откуда такому виду быть, когда забот никаких? Да и не ищет он их — вдруг найдутся ненароком? Зачем в собственный карман мочиться? Нет уж, обойдемся.

Какой же у них вид? Ого-го, какой! Деловой, разумеется. Такой, что и не подойти. И при случае такая гнида не преминет, как водится, громогласно объявить с высокой трибуны, что трудится на износ, прямо-таки горит на работе газовым факелом. И что когда все идут не в ногу… с ним не в ногу… он один идет в ногу… сам с собой… и с шага не сбивается. И новшества всегда приветствует обеими руками. Хотя на деле, понятно, приветствует одной рукой. Другая у него занята — ею он уминает это новшество себе под седалище, разомлевшее на руководящем месте.

В 927-ом кабинете секретарша неласково посмотрела на пилота и раздраженно осведомилась о цели его визита. Граков вкратце сообщил.

— Для посетителей существует приемный день, — объявила она сухо. — Он будет… — Секретарша заглянула в календарь и недовольно поджала губы. — На ваше счастье, он будет завтра. Запишитесь у меня на прием и завтра приходите в назначенное время.