Выбрать главу

— Но мне всего лишь получить справку.

— Ничего себе — всего лишь!

— Дрянной кусок бумажки!

— Да что вы мне говорите это! — отозвалась она, даже не пытаясь быть вежливой. — Мне совершенно безразлично, что вам там надо получить — хоть золотые слитки… Кстати, за справками обращайтесь в Общий зал на первом этаже.

— Но меня прислали именно сюда, к вам.

— Я конечно, очень рада, что вас послали именно сюда, а не куда-нибудь подальше… — изрекла она с изрядной долей сарказма и отвернулась от него, давая понять, что разговор закончен.

— Может, вы все-таки сообщите обо мне своему шефу? — не унимался Граков. — Сообщите и узнаете точный ответ. Я уверен, что он будет положительным. Ведь с ним только что разговаривали.

— Да, я в курсе, — металлическим голосом продолжала она. — И все-таки я никому ни о чем докладывать не стану. И не подумаю даже! — И резко добавила, как отрубила: — Ясно вам?

Граков был ошарашен этой непробиваемостью, этим презрительным нежеланием выслушать посетителя. Он, звездолетчик, ни разу не спасовавший ни перед одной из опасностей и неожиданностей, сейчас неловко и в полной растерянности замер посреди вместительной приемной, чувствуя себя совершенным идиотом. Потом, как мальчишка, которого крепко отчитали за глупую шалость, нерешительно вымолвил:

— И что же делать?

— Как — что? Уж, конечно, не стоять столбом.

— Ну, это я понимаю. И все же…

— Можете идти, на сегодня вы свободны. — И, любуясь его замешательством, секретарша злорадно велела: — Явитесь, как я сказала, в приемный день.

Тут Граков устыдился минутной слабости и решил пойти напролом, козырнув тем, что он все-таки не местный житель, а, как-никак, пришелец…

— Меня это не касается, — решительно отрезала секретарша, не дослушав. — Никто из инопланетян на сегодняшний прием не записывался.

Минуту Граков не мог выговорить ни слова. Потом выдавил с трудом:

— Но мне срочно…

— Всем всегда срочно! — оборвала она его. — Справка нужна не ему, а вам. Так что никуда не денетесь, придете снова.

С этими ее словами Граков не мог не согласиться. Унизительное обстоятельство было подмечено тонко и точно. Нужнее тому, кто просит, не тому, у кого просят. Вот и проси. Унижайся. Вместо того, чтобы хватить этакую суку ближайшим стулом по башке.

И тут, посмотрев на часы, Граков недоверчиво сказал:

— Неужели ваш начальник до сих пор занят? — Время близилось к полуночи, когда не только на Земле, но и на большинстве цивилизованных планет народ укладывается спать.

— Занят!

— А может, он давно ушел?

Секретарша отрицательно помотала головой.

— Он всегда занят.

— В такую-то пору?

— Совещание у него.

— Так поздно?

— А вам какое дело?

— Трудно поверить.

— Не верьте — дело ваше.

— А если я подожду?

— Хоть до утра.

Граков решился на рискованный маневр.

— А если я взгляну, чем он там на самом деле занимается?

— Нет! — пискнула секретарша.

— А мы посмотрим! — яростно прорычал Граков, хватаясь за ручку двери, как хватаются за рукоять меча.

— Ни за что! — завизжала секретарша, пулей вылетела из-за стола, ловко, словно приемом каратэ, сбила его руку с дверной ручки и прижалась спиной к двери.

Граков увидел, что на лице ее застыло выражение яростной решимости. Такой же яростной, как у него. Было похоже, что она намерена драться и либо лечь костьми, либо разорвать просителя на части, причем она рассчитывала на второе.

Внезапно у Гракова возникло сильнейшее желание взять секретаршу в охапку и выкинуть в окно — с такой немыслимой высоты… И помахать ей вдогонку платочком.

Но он мужественно сдержался, хотя и с большим сожалением. Канцелярия быстро извращает понятие о милосердии, как, впрочем, и все другие понятия.

Пилот решил прекратить конфликт. Продолжать его было неразумно.

«Что поделаешь, — уговаривал он себя, выходя из приемной, — если у них так принято. Не мне, чужаку, перестраивать их порядки, ведь я здесь только гость. А гостю негоже вести себя по-свински, то есть — по-чиновничьи».

Лифт спустил Гракова к машине. Было совсем темно. Тучи висели низко. Казалось, вот-вот заморосит мелкий дождик, наподобие осеннего земного. Граков поднял голову и посмотрел на окна Канцелярии. Все они ласково светились. Верхние этажи расплывались в туманной дымке. Чиновничий улей копошился, растревоженный его появлением.

Уже в машине, расслабившись, он вдруг ощутил, как чудовищно устал. Ему хотелось только одного — покоя. Даже голода он не чувствовал.