Бросив быстрый взгляд на подругу, которая не страшилась пыток, войны и монстров, но боялась признаться в собственных чувствах, Гарри ринулся за Крамом вслед.
— Крам! Постой! Эй ты, послушай, — выкрикнул он, и его хриплый вопль наверняка был слышен даже на улице. — Она не со мной, я не с ней, — заорал он еще громче, но Крам, не слушая, дернул калитку, и Гарри, отчаявшись его догнать, неожиданно для самого себя крикнул: — Я вообще гей!
Крам вздрогнул и остановился. Калитка захлопнулась. Воцарилась внезапная тишина. Казалось, даже совы перестали шуршать крыльями и угукать.
— Кто… ты? — Крам, так и не вышедший наружу, медленно обернулся к нему, недоверчиво всматриваясь в его лицо.
— Гей… И мне… нравится парень! — растерянно сообщил Гарри, не понимая, что на него нашло. Он осторожно приблизился к Краму, ужасаясь тому, что он только что произнес, и страшась обернуться на Гермиону.
Крам пристально разглядывал его.
— Значит, это правда, что слизеринцы о тебе говорили?
Гарри растерянно мотнул головой, не то оспаривая, не то подтверждая:
— А… что они говорили? — настороженно спросил он.
— Что тебе нравится парень, — подчеркнуто послушно повторил за ним Крам и усмехнулся. — Ну и то, что ты гей.
— Слизеринцы все врут! — вспыхнул Гарри, но увидев, как сошлись на переносице темные брови, поспешно добавил: — Ну… то есть, я не знаю. Может быть… Нет. Или… кажется, гей…
— Что значит, кажется? — Крам с подозрением смотрел на него. — Как это вообще может казаться? Так у тебя с ней что-то есть или нет? Я не собираюсь ей мешать быть счастливой.
Он хмурился, но в его глазах больше не было злости. Угрюмая растерянность и надежда.
— Да нет же! — Гарри яростно замотал головой. — Между нами ничего никогда не было. И сейчас она вообще одна. И ты ей нравишься… А я…
— А ты?.. — Крам выжидающе вглядывался в его лицо.
— А мне… — Гарри замялся, впервые признаваясь в чувствах даже себе. — А мне, кажется, нравится один парень. Очень нравится, — Гарри растерянно смотрел на него. — Я не специально. Так получилось, — неожиданно выпалил он, и Крам, хлопнув его по плечу, с облегчением рассмеялся.
— Только лишь нравится? — Виктор взглянул на него с любопытством. — Или больше, чем нравится?
Гарри сглотнул комок в горле и помотал головой.
— Б-больше, — запнувшись сказал он и тихо добавил: — Но это уже не имеет к вам отношения.
Не сговариваясь, они оба посмотрели на стоящую на крыльце Гермиону.
— Значит, это правда? То, что она мне писала? — Крам не сводил с нее глаз, и лицо его прояснялось.
Гарри кивнул:
— Я не знаю, что она тебе написала, но поверь, у нас с ней ничего нет и не было никогда. Мы просто друзья. Иди к ней. Она тебя ждет.
Коротко кивнув ему, Крам быстрыми шагами пошел к Гермионе, а Гарри задрал голову вверх, чтобы не смотреть, как он прижимает ее к себе, и как Гермиона сбивчиво ему что-то объясняет. Гарри вздохнул. Хоть у Гермионы теперь будет все хорошо. А ему… Наверное, ему пора аппарировать на Гриммо. И остаток своего дня рождения он будет смотреть, как пляшет пламя в камине, слушать брюзжание Кричера и вопли Вальбурги, потому что о возвращении в Нору не могло быть и речи. Сейчас Гарри даже под страхом смерти не смог бы изобразить на лице радостную улыбку.
Что за бред он наговорил Краму? Как он вообще мог подумать такое? Но в воспоминаниях уже всплыли светлые волосы с челкой, падающей на лоб, высокие скулы и ямочка на подбородке, которая делала Малфоя каким-то живым и не совсем идеальным, несколько веснушек на бледных щеках, сильные руки с синими венами, — Гарри мысленно рассматривал все это с какой-то щемящей нежностью, будто гладил. А глаза? Какого цвета у Малфоя глаза? Серые? Голубые? Или зеленые, как и все слизеринское? Гарри казалось, что сейчас нет ничего важнее, чем вспомнить цвет малфоевских глаз. Может, он забыл его потому, что Драко на него больше не смотрит? Вспомнив безучастный взгляд, брошенный вскользь на него Малфоем во время защиты, Гарри поежился. Не простил его. Даже в суде не простил, хотя Гарри сделал тогда все возможное, чтобы их оправдали.
Пора уходить. Гарри сунул руки в карманы, нащупал ключ и чертыхнулся. Ему не хотелось возвращаться в Хранилище.
— Гарри, мы аппарируем.
Он обернулся и увидел сияющую Гермиону. Ее щеки алели, а глаза светились так ярко, что Гарри невольно залюбовался — такой счастливой подругу он не видел еще никогда.
— Куда? — спросил он из вежливости, хотя и так было все ясно.
— Вначале в Болгарию. Виктор зовет меня в гости. А там… там видно будет. Гарри! — Гермиона неожиданно кинулась ему на шею и крепко прижала к себе. — У тебя тоже все хорошо будет, вот увидишь! — она улыбалась ему, и в глазах ее светилась радостная надежда. — Отдай гоблину мой ключ, мне больше не надо. И… ты объяснишь им всем?.. — Гермиона замялась.
— Конечно, — Гарри протянул руку и взял ее ключ. — Я рад за вас, — искренне сказал он и, повернувшись к Краму, добавил: — Береги ее. Если я только узнаю…
Крам презрительно хмыкнул и взглянул на него исподлобья:
— Не узнаешь, — отрезал он, и, приобняв Гермиону за плечи, поднял руку в прощальном жесте.
Гарри махнул им в ответ, прощаясь с подругой.
— Аппарируем?
Гермиона смущенно кивнула, а Крам, влюбленно посмотрев на нее, неожиданно обернулся к Гарри:
— Малфой? — коротко бросил он.
— Что? — Гарри с изумлением перевел взгляд на него.
— Парень, которого ты любишь — Драко Малфой?
— С чего ты это решил? — Гарри, чувствуя, как его лицо неудержимо краснеет, старался изо всех сил не смотреть в глаза Гермионе.
Но Виктор кивнул, словно найдя подтверждение своим мыслям.
— Я всегда знал, что вы двое будете вместе. Он слишком сильно любил тебя, — Крам снова отсалютовал ему и, обхватив Гермиону за талию, растворился в смерче.
А Гарри ошеломленно продолжал смотреть ему вслед. Любил его… Драко его когда-то любил… От этого слова в прошедшем времени так защемило в груди, что Гарри стало нечем дышать. Словно малфоевская любовь была его воздухом, который заставлял легкие распрямляться. Того мальчишки, который хотел с ним дружить, слал ему игрушки и подарки и… любил, любил его, Гарри, — его больше нет. Есть холодный высокомерный мерзавец без чести, без совести, со стеклянным взглядом невидящих глаз. И это он, Гарри, его таким сделал, растоптав его чувства.
Медленно, не понимая, зачем он делает это, Гарри вернулся в Хранилище.
— Вот, — он протянул гоблину два ключа. — Я ухожу.
— Ваша подруга решила не прощаться? — гоблин скривился, выражая поджатыми губами и сморщенным носом все, что он думает о манерах Гермионы.
— Просто она не получала его писем несколько лет. А теперь он ее нашел, — Гарри почему-то почувствовал необходимость оправдаться перед оскорбленным хранителем.
— Ничего удивительного. Руководство Дурмстранга не приветствует любовные связи своих учеников. И всячески им препятствует, — отозвался гоблин, вновь возвращаясь к привычному сварливому тону. — Их писем у нас скопилась целая гора. А вы? — он бросил проницательный взгляд на поникшего Гарри и с видимой неохотой потянулся за ключами. — Вы все свои письма нашли, мистер Поттер?
— Все, — глухо отозвался Гарри, не вдаваясь в подробности. Он упорно смотрел в пол, а не на гоблина, чувствуя, как его все достало.
— Плохие известия? — гоблин в который раз проявил чудеса прозорливости, и Гарри неопределенно дернул плечом. — Мне послышалось, ваш носатый приятель сказал, что вас любят, — гоблин сортировал письма, отправляя сов по разным отсекам, в свою очередь не глядя на Гарри.
— Откуда вы все это знаете? — Гарри все же пришлось вскинуть на гоблина удивленный взгляд. — Вас же там не было.
Но гоблин лишь криво усмехнулся:
— Это моя территория, мистер Поттер. Здесь я обязан знать всё.