Драко, дрожа от обуревавших его эмоций, не оборачиваясь к Гарри, презрительно бросил ему через плечо:
— Что, Поттер, может, и правда встанешь передо мной на колени? — его голос был язвительно-горьким.
Но Гарри снова не поддался на его провокацию:
— Если тебе это надо, Малфой, то я встану, — спокойно ответил он.
Какое-то время Драко просто молчал, и Гарри не сомневался, что тот перебирает в уме подходящие случаю Непростительные.
— Так вот что я скажу тебе, Поттер… — начал Малфой холодную отповедь, резко оборачиваясь к нему, и вздрогнул от того, что лицо Гарри неожиданно оказалось совсем рядом с ним. Близко-близко. А еще для надежности Гарри обхватил его ладонью за шею.
— Не нравится? Выброси. Откажись от меня. Это так просто, — шепнул он Малфою, пристально вглядываясь в потерянные глаза со слипшимися стрелочками ресниц. И при мысли о том, что они могли слипнуться от недавних слез, Гарри почувствовал, как его с головой топит непривычная нежность. Ладонью он чувствовал, как Драко колотит то ли от холода, то ли от переживаний и, толком не осознавая, что делает, успокаивающе погладил его затылок кончиками пальцев. Драко распахнул глаза в изумлении, но не пошевелился.
— Только знай, что этот подарок с этих пор только твой и больше ничей, — тихо добавил Гарри, невольно притягивая его еще ближе к себе и не переставая поглаживать. От малфоевской близости зашумело в ушах, и слова, которые должны были звучать чуть насмешливо, прозвучали правдиво и глухо.
— Ты… придурок… — Драко, которого, кажется, тоже накрыло, потерянно смотрел на него. — Я не нужен тебе. И никогда не был нужен. Что тебе вдруг приспичило?
— Нет, это ты придурок. Ты мне нужен. И даже не представляешь, как сильно, — Гарри продолжал ласкать его, уже осмелев, начиная зарываться пальцами в промокшие волосы, и Малфой, не выдержав, расслабленно прикрыл глаза.
— Почему я должен тебе поверить? — пробормотал он, даже не пытаясь вырваться из плена его рук, глаз и губ, и Гарри пришлось самому чуть отодвинуться, чтобы сохранить возможность хоть как-то соображать.
— Потому что гриффиндорцы не врут? — предположил он, съезжая взглядом на малфоевские приоткрытые губы. Его сбивчивое дыхание дурманило голову. Блаженно прикрытые глаза, порозовевшие скулы, дернувшийся кадык пробудили в Гарри такое желание, какого он не знал никогда. Испуганный силой своих чувств, он поспешно сглотнул и снова чуть отодвинулся, боясь не справиться с собой. Драко невольно потянулся следом за ним, и Гарри, пришлось напрячь все свои силы, чтобы не качнуться к нему в ответ.
— Ты так говоришь, словно не ты учился с близнецами Уизли, — голос Драко звучал насмешливо, но его взгляд плыл, а дыхание то и дело сбивалось.
— Учился я, да… — Гарри жадно разглядывал шевелящиеся губы, чуть голубоватые от холода, выпускающие облачка прозрачного пара. Толком не понимая, что говорит, он думал лишь о том, что Драко холодно, очень холодно, и нужно его непременно согреть. — Почему ты выбрал такое странное место? — тихо выдохнул он, продолжая свою немудреную ласку, гладя затылок и шею, и борясь с нестерпимым желанием прижаться к нему что есть силы и впиться губами в этот изумительный рот.
— В детстве… я… любил здесь бывать, — Драко, полностью закрыв глаза, и откинув голову навстречу его руке, так откровенно наслаждался его прикосновениями, что сердце у Гарри уже не билось, а нервно дрожало. — Никто не мог найти меня здесь, кроме домовиков, — облачка летели неровно, становясь то реже, то гуще, выдавая смущенное дыхание Драко, кадык взволнованно дергался, и Гарри, не удержавшись, пальцами второй руки погладил нервное горло, словно пытаясь его успокоить. От этой новой ласки, Драко коротко выдохнул, но так и не открыв глаза, продолжил сбивчиво говорить. — Я приходил сюда… смотрел на воду и скалы, а Тикси мне рассказывал сказки об удивительном мальчике, который… однажды придет и выручит нас всех из беды. Что этот волшебный мальчик… победит страшного злодея, и после этого в магическом мире наступит мир и покой. Что глаза у мальчика будут зеленые, как само лето, а волосы темные, как земля. Его душа будет чиста как родник, а сердце будет сделано из золота и рубинов. И это сердце будет всех согревать и наполнять души счастьем. И Золотой Мальчик, как настоящий герой, будет постоянно готов отдавать себя людям, — Гарри затаил дыхание, зачарованно глядя в запрокинутое бледное лицо, вслушиваясь в тихий голос. — …А люди будут завидовать ему, им восхищаться, но никто не полюбит его в самом деле, потому что люди не умеют любить, не прося ничего для себя. Поэтому каждый из них захочет получить кусок драгоценного сердца. И они начнут умолять его поделиться. И ради них глупый доверчивый мальчик разобьет свое сердце на сотни осколков и начнет раздавать его всем подряд. А спасенные им люди растащат себе по домам куски золота и рубины, даже не вспомнив о нем самом. И когда мальчик отдаст последний осколок, он тут же погибнет. Потому что не сможет жить без своего прекрасного сердца. Он умрет, потому что рядом с ним не будет никого, кто любил бы его в самом деле и кто мог бы его защитить.
Гарри замер и растерянно посмотрел на замолчавшего Драко:
— Не слишком веселая сказка… — с трудом выдохнул он.
Малфой усмехнулся:
— У меня не бывает сказок со счастливым концом. Нас с детства приучают к тому, что жизнь сложна и жестока. Но именно с этим мальчиком… Я не смог смириться, что все так глупо закончится. Я понял, что непременно должен его спасти. Я начал придумывать, как подружусь с ним, чтобы ему не было так одиноко. И я помогу ему сберечь его сердце. Я выбирал для него замечательные подарки, чтобы он знал, что он не один. Мама мне помогала… Мы отправляли их мальчику с совами, — Драко говорил о Гарри в третьем лице, словно забывшись, где он и с кем, уйдя с головой в ощущения. — Потому что мне очень хотелось, чтобы он знал, что на самом деле… он никогда не будет один… Потому что я всегда его буду ждать… и я его очень… очень… — малфоевский голос становился все тише и тише, и наконец, Драко вздохнул и совсем замолчал, блаженно подставляясь под поттеровские пальцы.
— И ты ждал его здесь каждый год, — еле слышно выдохнул Гарри, снова начиная поглаживать нежное горло и шелковистые волосы на затылке, дурея от того, что ему это позволено.
— Каждый год, — Драко лениво приоткрыл глаза и тоже уставился мутным взглядом на его губы, словно не понимая, кому он и что говорит. — Каждый год я писал ему, что я его жду.
Драко продолжал смотреть на его губы, будто ожидая чего-то, и Гарри уже не понимал, что он делает. Лишь бы быть ближе к нему. Как угодно. Ладонью сжимая его затылок, Гарри притиснул его к себе, почти к самым губам, жадно ловя его дыхание своим ртом.
— Я не знал, — тихо выдохнул он.
— Я не знал, что ты об этом не знаешь, — Драко, разомлевший, податливый, смотрел на него мутным взглядом.
— А сказать ты не мог? Словами сказать? — прошептал Гарри, откровенно любуясь его расслабленным видом, изо всех сил подавляя желание прижаться к его губам.
Малфой нехотя усмехнулся:
— Я не ожидал, что мой сказочный мальчик окажется гриффиндорским придурком. И не захочет меня даже знать.
— Сам ты придурок… — Гарри ласково скользнул пальцами вниз по шее, трогая глубокую ямку между ключицами. Наконец-то можно было признаться себе, что он слишком давно хотел это сделать.
— Поттер, — от интимности жеста Драко дернулся и распахнул глаза.
— В письмах ты называл меня Гарри, — сходя с ума от того, что Драко позволял ему все это проделывать, Гарри продолжал трогать его там, где хотелось, проникая в тепло его тела под воротник и прослеживая пальцами тонкие волнующие ключицы. — И писал, что любишь меня. Пожалуйста, Драко. Скажи это вслух. Я так хочу это слышать.