— Спасибо. Я так хорошо провела время сегодня. И я не могу перестать думать о прошлой ночи.
Я качаю головой, но мое недоверие не мешает огромной ухмылке расползтись по моему лицу.
— Я надеюсь на это.
Мои мысли возвращаются ко всему, что мы разделили. К ее рукам на моем теле и ее вкусу на моем языке. Я почти закрываю дверь, отказываясь отпускать ее. Но я не могу этого сделать. Она моя только на время, не навсегда. Не важно, как сильно мое сердце жаждет, чтобы это было правдой, и как сильно инстинкты кричат мне, чтобы это было навсегда.
13
Омейка
Можно подумать, что понедельник будет скучным днем в библиотеке, но все наоборот. Понедельник — день детского клуба, и это мой любимый день недели. Я люблю тихую библиотеку и часы покоя, пока раскладываю книги по полкам или просматриваю их. Но я также люблю шум, смех и музыку в детском клубе.
Пружинистой походкой я вхожу в дверь с кофе навынос в одной руке и недоеденным сэндвичем с ветчиной, сыром и помидорами в другой. И почти спотыкаюсь, когда я вижу лицо Нины.
Я люблю Нину. Она из тех людей, которых в детстве представляешь библиотекарем. На самом деле, она напоминает мне моего любимого библиотекаря в местной библиотеке района, где я выросла. Эта леди поощряла мою любовь к чтению, тихонько откладывая в сторону книги, которые, как она думала, мне понравятся, и рассказывая мне обо всех предстоящих выпусках.
Вьющиеся седые волосы Нины наполовину собраны в неряшливый пучок на затылке. Вторая половина отказывается быть прирученной и вьется вокруг ее лица, закручиваясь вокруг ее зеленых очков «кошачий глаз». Когда она замечает меня, ее бледное лицо становится еще бледнее, и она проводит руками по своему огромному коричневому кардигану.
— Мейка. Ты хорошо провела выходные?
— На самом деле, у меня был прекрасный…
— Хорошо, хорошо, — она прерывает меня прежде, чем я заканчиваю, и я улавливаю дрожь в ее голосе, которой обычно нет — если только ей не приходится отчитывать подростков из местной средней школы за то, что они слишком громко разговаривают в уголке для чтения. — На самом деле есть кое-что, о чем я должна с тобой поговорить. Если у тебя есть минутка.
— Конечно, — я следую за ней в комнату отдыха, где пахнет хлебом с изюмом и чаем, и сажусь в потертое розовое кресло-диван напротив нее. — Все в порядке?
Она теребит катышек ворса на своем кардигане, избегая встречаться со мной взглядом.
— Не совсем, — затем она вздыхает. — Мейка, я не знаю, как тебе это сказать, но поступило несколько жалоб.
Я хмурюсь.
— Жалоб на что?
Она прочищает горло.
— Ну, сегодня утром мне позвонили. Кажется, министр получил электронное письмо о местном библиотекаре, распространяющем неподобающие материалы среди несовершеннолетних и пропагандирующем секс с несовершеннолетними.
— Что!?
Нина хватается за подол своего кардигана, и ее глаза встречаются с моими.
— Я уверена, что это просто недоразумение, но…
— Я запланировала семинар по сексуальному здоровью, потому что в местной школе сексуальное образование предлагается только на первом курсе средней школы.
Нина фыркает.
— Они не занимаются сексом на первом курсе!
Я качаю головой.
— Некоторые из них занимаются сексом или вступают в сексуальные контакты раньше этого, независимо от того, знают они о рисках или нет. И держать их в неведении не помогает.
— Я… Я просто… — ее бледные щеки стали ярко-красными, и я чувствую себя ужасно. Вот почему я не рассказала ей о семинаре. Я запланировала его в четверг днем, зная, что по четвергам Нина заканчивает рано. Потому что я знала, что это расстроит ее.
— Прости, Нина. Я знаю, ты ненавидишь говорить об этом, но отрицание не поможет. Этим детям нужна информация, и я почувствовала, что библиотека — безопасное место, куда они могут прийти за информацией. Разве не этим мы здесь занимаемся?
Нина издает тихий горловой звук.
— Я знаю, ты просто присматриваешь за ними, Мейка. Просто из-за скандала в прошлом месяце из-за эротики…
— Нина, эти книги — любовные романы. В наши дни каждый второй заказывает именно их.
Нина поджимает губы.
— Я знаю, Мейка, но это не значит, что мы должны покупать их, не изучив книги самостоятельно. Это государственные деньги.
До сих пор мне было жаль Нину, но это больной вопрос.
— Значит, мы должны ввести цензуру на книги, доступные в библиотеке? Нина, это в одном шаге от сожжения книг. Разве ты этого не видишь?