Он был зол и взволнован как никогда на моей памяти, схватил меня за руку и утащил "из этого притона". Принцесса не произнесла ни слова, но я чувствовал между лопаток ее задумчивый взгляд. Следующие полчаса я допытывался, что это было, а отец, пытаясь совладать с собой, только сердито пыхтел. Только когда небо окончательно посветлело и потянулись первые еще сонные покупатели, мне наконец удалось добиться ответа.
— Это логово суккубов, сынок.
— Прямо в городе?! — поразился я.
О суккубах я читал, но представлял их совсем иначе. У меня под подушкой (у многих детей это склад самых дорогих сердцу вещей) жил толстенный том мифов и легенд. Большинство из них оказались чистой правдой, некоторые — сомнительными догадками, а остальные — откровенной чушью. Демонессы, ориентированные на удовлетворение плотских потребностей, представали на иллюстрирующих книгу гравюрах такими отвратительными монстрами, что оторопь брала.
Впервые увидев эти картинки, я мысленно проклял и извращенное воображение художника, и бедолаг, изголодавшихся настолько, чтобы клюнуть на такое уродство. Но та небесная нимфа, что встретила меня во "Всех твоих шалостях", совсем не походила на мифического суккуба. Кроме того, разве могли позволить Хранители путей, чтобы прямо у них под носом несчастные люди продавали бессмертные души кому ни попадя? Отец молчал и я повторил свой вопрос.
— Прямо здесь, в городе, возле главной площади логово демонов?!
— Суккубов, — он сплюнул себе под ноги, — Как видишь, да. Прямо здесь.
— Но почему их не гонят?
Отец скривился.
— Хранители считают, что такие места как это, — он махнул рукой в сторону вывески, — несут пользу обществу. Там же души не целиком продают, а по кусочку. Вроде как встреча с суккубом накладывает на душу определенный отпечаток, ну да я не ученый, всего не знаю…
— Ну расскажи!
— Мал ты еще, — уперся отец и повернулся к пожилому господину, которому приглянулась маленькая булавочная подушечка с вышитым цветком, — Нравится? А вот посмотрите еще…
Разговор явно был окончен. Свое любопытство я смог удовлетворить лишь пятью годами позже, когда явился в "шалости" уже в качестве клиента. Но это совсем другая история.
Торговля шла не очень бойко, но и откровенного затишья не наблюдалось. Возле прилавка почти все время кто-то топтался и только к закату поток покупателей наконец пошел на спад. Мы выждали еще с полчаса в надежде на богатых храмовников (многие из них только в сумерках выбирались в город), но так никого и не появилось. Тогда отец стал складывать оставшиеся товары обратно в мешки, а меня отправил прикупить на вырученные монеты специй и муки для матери. Бакалея находилась как раз напротив нас и суккубьего притона и только поэтому меня отпустили одного. И все равно, беспокойный взгляд родителя сверлил мне затылок до самого входа в лавку.
За прилавком стояла девчонка, старше меня максимум на пару лет, рыжая и веснушчатая настолько, что, казалось, это лесная лилия собственной персоной отрастила ноги и прибежала торговать. Бледно-зеленый комбинезон как у шахтеров и встопоршенные косички лишь подчеркивали необычное сходство с цветком. Из взрослых в лавке был только человек в черном балахоне с капюшоном, стоящий ко мне спиной и разглядывающий что-то на верхних полках. Я прищурился и тоже посмотрел наверх. Крашеная в красный дощечка с неровными черными буквами гласила: "Яды". Я содрогнулся и даже захотел уйти, настолько мне не понравился незнакомец, но девчонка уже заметила меня и сделала приглашающий жест.
— Заходите-заходите, не стесняйтесь, — голос у нее оказался хриплым и очень низким, совсем не девчачьим, — Что вам угодно, молодой человек?
На город уже опустились сумерки, но лампы в бакалее пока не зажгли, и по-настоящему я смог разглядеть торговку, только подойдя к прилавку почти вплотную. Каково же было мое изумление, когда я понял, что передо мной вовсе не девчонка! Я стоял, забыв за чем пришел, и оторопело глядя круглыми глазами на жесткую щетину, покрывающую нижнюю часть милого детского личика.
— Ну так и будешь глазенками любопытными зыркать, али дела начнем обсуждать? — голос стал сердитым.
— А мммуки ммможно? — пролепетал я, теряясь в попытках определить расу, пол или хотя бы возраст стоящего передо мной существа.
— Это полугном, — услужливо прошептали мне над самым ухом.