Потом мы легли спать. Я на свою кровать, она на кровать убитого. Я предложил поменяться ей местами, но она наотрез отказалась, заявив, что не верит в суеверия. По-настоящему сильная женщина. Наверняка ей было страшно, но виду подать она не могла, не имела права. Её коллега остался бодрствовать, сидя за столом.
Мы легли. Легли в одежде. Я слышал в тишине её тихое дыхание. Счастливый, я уснул. Внезапно кинжал, который я заранее переложил под свитер, обжёг моё тело огнём. Я резко проснулся и вскочил. В мозгу пульсировало одно — опасность! Надо мной стоял чекист. Машинально, не задумываясь, я пнул его ногами в живот. Он отскочил и ударился об стол, с которого с шумом посыпалась посуда. Анна проснулась.
— Что происходит? — только и успела произнести она.
— Отдай его мне, Аветис. Я знаю, он у тебя, — произнёс мужчина.
Я не знал, что делать. Анна достала пистолет и навела на своего коллегу.
— Иванов, что ты делаешь? — крикнула она.
— Анна Серафимовна, не лезьте в это дело, и тогда никто не пострадает, — ответил мужчина.
Он подобрал с пола упавший со стола нож и двинулся ко мне. Было страшно. Раздался выстрел, на груди у Иванова образовалось красное пятно. Он повернулся в её сторону и двинулся к ней. Она выстрелила ещё раз — никакого эффекта. Лицо её было испуганно, волосы растрепаны ото сна. Он подошёл к ней, вырвал из рук пистолет и, схватив её за горло, приподнял на вытянутой руке. Мне стало страшно. Страшно за неё. Я выхватил кинжал и ударил его. Удар пришёлся по руке, из которой брызнула кровь. Иванов дико закричал и отпустил Анну. Потом посмотрел на меня и выбежал из вагончика, расталкивая прибежавших на звуки выстрела солдат. Я подбежал к Ане, лицо её было бледно, на шее горели алым следы от рук, но она была жива. Я не выдержал и поцеловал её. И её губы ответили тем же.
Иванова так нигде и не нашли. Он словно испарился. Потом, наедине с Анной, я ей всё рассказал. Рассказал про кинжал, про Вязникова и про тетрадь. Кусок от копья Лонгина был отломлен не случайно, это было сделано для того, чтобы создать кинжал. Уж не знаю кем, в тетради Вязникова этой информации не было. Кинжал служит для того, чтобы защитить землю от таких, как Иванов, Энштен и тому подобных. Цель хранителя — хранить кинжал и, когда придёт время, воспользоваться им.
— Что стало с Ивановым? — спросил Ручкин.
— Я думаю, он умер и впоследствии исчез, как и Энштен, — ответил Аветис. — В тетради Вязникова было написано, что достаточно небольшого пореза и зло будет убито. Просто в вашем случае вы попали в сердце, и Энщтен исчез сразу, а Иванова я ранил в руку, и скорее всего какое-то время он ещё помучился.
— Если Энштен объяснил своё происхождение, то откуда появился Иванов? — спросил журналист.
— Не могу сказать, — пожал плечами старик. — И никто не знает, сколько в мире осталось зла, которое ходит по земле под личиной человеческого облика. Я своё зло убил, вы тоже, так что можете смело передать его следующему хранителю.
— Как кинжал оказался у Анны Серафимовны?
— Мы любили друг друга. Я проработал на шахте ещё три года, потом заболел силикозом[7]. Меня отправили лечиться в Москву, тогда с этим было строго. Она не могла со мной поехать — служба. Я отдал кинжал ей перед отъездом. Он принял её. Через семь лет рудник закрыли. Но мы так и не смогли найти друг друга. И больше не виделись. А я так и не завёл семью. А сегодня я узнал от тебя, что её больше нет. Я знаю, что когда я умру, мы обязательно с ней встретимся, там. Бог мне кое-что задолжал. Встретимся обязательно.
По щекам Аветиса потекли слёзы. Петру Алексеевичу стало неловко. Не к месту зазвонил телефон.
— Да, — ответил журналист.
— Привет ещё раз, — ответил бодрый голос Монахова. — Есть одна идея. Ты уже один раз совершил перемещение красная земля — Гегард с кинжалом. Попробуй сделать обратное.
— Да, но тогда мне в этом помог Энштен, — ответил Ручкин.
— Верно. Но маршрут в пространстве-то остался. Тем более злодея ты убил, и кинжал с тобой. Попробуй, чего терять-то?
— Ты откуда эту бредовую идею взял?