Леди Карнарвон очень удивилась произошедшими со мной переменами, хотя видела меня всего раз. Она допытывалась, почему решил отпустить бороду, которая совсем не шла (это была всего лишь легкая небритость — признаваться в собственной лени очень не хотелось) и откуда появились седые пряди в темных волосах. Ни я, ни супруга ни словом не обмолвились о произошедшем в больнице — придумали простенькую историю о небольшой автоаварии, которых в Каире каждый день происходило по несколько десятков. О моей зависимости от «пыли бессмертия» знали только Эмилия и Искандер, остальным такая информация была ни к чему.
К выходным в особняк приехал Ричард. В честь нашего приезда он достал билеты в бирмингемский театр на премьеру одной из современных детективных пьес. Пообщавшись с ним несколько часов, я понял, что граф Броуди «англичанин до мозга костей» — холодный, расчетливый, напрочь лишенный бурной романтической фантазии. Лучше него в качестве делового партнера не найти, но в плане собеседника и любящего мужа он не оправдал ожиданий Эмилии. Леди Аджари-Карнарвон через несколько лет стало с ним скучно до такой степени, что она подала на развод. Я понял, почему супруга избрала палеоантропологию в качестве своей профессии — нужны недюжинное воображение и наблюдательность (чего у Эмилии было в избытке), чтобы увидеть в камнях орудия труда и в осколках черепа живое лицо.
Под конец недели чувствовал себя невероятно вымотанным. Чужие нравы и обычаи утомляли сильнее, чем работа с утра до вечера в Службе древностей. Я облегченно вздохнул, когда поезд на Лондон тронулся, оставляя на перроне моих новых родственников. Если и буду приезжать к ним, то не больше, чем на пару дней — ровно столько я могу выдержать английское великосветское гостеприимство.
Глава 25
Мы пробыли в Лондоне еще пару дней. Бездельничали и развлекались, как могли: гуляли по выставкам, галереям, музеям, даже на аукцион заглянули ради интереса. К счастью, ничего стоящего там не оказалось, иначе пострадал бы семейный бюджет. Перед отъездом попросил смотрителя найти новых жильцов, хотя подумывал о продаже. Однако, поразмыслив о том, что буду чаще приезжать в британскую столицу по работе и к новым родственникам, да и детям жилье может в будущем пригодиться, решил остаться владельцем квартиры Джона.
К вечеру второго дня мы никак не могли определиться со следующей целью нашей поездки: Париж или Берлин. Я настаивал на Франции, оставляя Германию, как десерт, на конец путешествия. Эмилия, наоборот, хотела погулять по Лувру в последнюю очередь. Чтобы не поругаться из-за такой мелочи, жена предложила простой выход: приехать в аэропорт и сесть на тот рейс, что будет раньше. Я согласился.
Утром выехали в Хитроу. Однако, природа внесла свои коррективы. Из-за внезапно испортившейся погоды посадки задерживали одну за другой.
— Может, поездом? — предложила супруга.
— Почему бы и нет? Уступаю тебе. Пусть первым будет Берлин, —пожал плечами, — иначе мы с острова никогда не выберемся.
Погода ухудшалась. Туман становился все сильнее. До железно-дорожного вокзала мы добрались лишь к вечеру, опоздав на экспресс, идущий через столицу Германии. В зале ожидания сидеть до утра не хотелось, поэтому взяли билеты на ночной поезд до Парижа. Чтобы скоротать время, Эмилия рассказала о строительстве туннеля под Ламаншем. Когда я осознал, что треть пути будет под землей и водой — не на шутку испугался. Если самолеты и наземный транспорт еще мог вытерпеть, то ездить поездами в метро так и не решился. Стоило спуститься вниз на перрон, как начиналась странная паника, вводившая в оцепенение, что не без посторонней помощи поднимался наверх. Видимо, сказывалось очень замкнутое пространство, наполнявшееся грохотом прибывающего и отправляющегося транспорта. А здесь мне предстояло на огромной скорости больше получаса провести в туннеле.
— Давай вернемся в аэропорт, — взмолился я, после объявления о прибытии поезда.
Супруга не спросила о внезапной перемене решения, только пристально посмотрела на меня, словно искала причину. Неужели она догадалась о моем подсознательном страхе?
— Хорошо. Только сдам билеты. Подождешь?