Оставшаяся часть обеда прошла в тишине. Вкусно приготовленная еда разбудила аппетит. Ел не спеша и попутно краем глаза изучал своего «брата». Мальчик лет десяти, с темными, коротко подстриженными волосами и с длинной челкой на бок, со светло-карими глазами, загорелой кожей. Одет он был на классический английский манер. Каждое движение подчеркивало его аристократическое происхождение. Видимо, жена усыновила сироту из своих дальних родственников и наняла гувернантку-англичанку. Другого объяснения у меня не нашлось.
После обеда Эмилия ушла провожать гостя. Мы остались наедине.
— Я бы не отказался от брата, — произнес он, изучая меня взглядом. — Надеюсь, ты не всезнайка и ученый зануда, как все вокруг?
— А похож?
— Еще не понял, но вид у тебя сногсшибательный! — рассмеялся мальчик. — Я Стефан.
Только хотел представиться, как в зал вошла Эмилия.
— Мальчики, у меня серьезный разговор к вам обоим. Пересядьте на диван, так будет удобнее.
Я устроился среди декоративных подушек, Стефан сел рядом, обнял меня. Супруга улыбнулась:
— Знакомы всего несколько минут, а уже лучшие друзья.
— Мам, а он, правда, мой брат? Почему никогда его не видел? Я так хотел младшего братика, а тут старший! Моя мечта!
— Давайте, я вас познакомлю. Сахемхет, — она указала на меня, — это Стефан, твой… — она замялась, смахнула навернувшуюся слезу. — …твой сын. Стефан, это твой отец — Сахемхет Аджари.
Я почувствовал, как он отстраняется от меня. Радость на лице мальчика сменилась злостью.
— Знаешь, мамочка, — с отчаянием в голосе выкрикнул он, обращаясь к Эмилии, — если уж захотела завести молодого любовника, так бы и сказала! Что, я не вижу, сколько их за тобой ходит?! Зачем этот бездарный спектакль, что он — мой отец?! Ты никогда не говорила о нем. Кормила обещаниями, что скоро все узнаю! Нравится этот сопляк? Так живи с ним! Я тебе не мешаю! И, вообще, я хочу жить у дедушки и бабушки в Бирмингеме!
— Это не обман, — попыталась оправдаться она. — Перед тобой твой родной отец!
— Ненавижу тебя! Вас обоих! Лжецы!
Стефан выбежал из зала.
— Откуда сын? Искандер усыпил всего на несколько месяцев… Или не месяцев?
— Одиннадцать лет… — всхлипнула супруга. — Прости! Это из-за меня ты столько проспал. Прости!
Она села рядом. Я молчал, бросив все силы на осознание сказанного ею. Больше десятилетия выпало из моей жизни. Но как?
— Прости… — продолжила Эмилия, с трудом сдерживая слезы. — Я не хотела, чтобы ты видел, как тяжело дается мне беременность. Всего лишь продлить твой сон еще на полгода! Чувствовала себя так плохо. Я управляла Службой древностей из палаты, страшный токсикоз, лекарства. Решила оградить тебя от этого неприглядного зрелища. Во флаконе оставалось немного пыли, когда ты засыпал. Развела все и добавила в капельницу. Я не знала, что Искандер наполнил его заново. «Пыль» такая легкая, что не понятно, сколько ее там… Как же доктор ругался, когда остановилось твое сердце…
Я слушал исповедь жены. Перебивать не хотелось, ждал конца или длительной паузы.
— Икрам постарался создать такие же условия, какие были, когда ты спал сорок веков, — пыль должна быть не только внутри тебя, но и снаружи. Больница и квартира не подходили. Попробовали и чуть сами не уснули. Я купила этот дом, оборудовала герметичную спальню, куда заходила только в костюме бактериологической защиты. Ткань для постельного белья тоже сделали на заказ, как матрас, подушку и одеяло. Мы со Стефаном жили на другом конце дома. Я не пускала его к тебе, не говорила, чтобы не рвался в комнату. Боялась, что он уснет, как и ты, или умрет. Понимаешь? Я боялась его потерять! Это счастье, что ты так быстро проснулся! Икрам говорил о полувеке, не меньше.
— Сообщи Искандеру.
— Он знает. Знает, как Джон и Захия. Он с ними... Уже два года.
Опустил голову. Так тоскливо мне еще никогда не было. Столько потерял знавших меня людей. И даже в своей семье стал чужим. В сложившейся ситуации я увидел единственный выход...
— Ключ от гробницы Птаххетепа, — произнес я и протянул супруге руку ладонью вверх.
— Не дам! — воскликнула Эмилия, вскочила с дивана, испуганно посмотрела на меня. — Зачем он тебе? Что ты задумал?