— Исправлю ошибку, которую совершила моя приемная мать. Ключ, прошу тебя. Не отговаривай. Не надо. Я тебя люблю и прощаю. Но так будет лучше для всех. Я всего лишь сказка, а сказки всегда заканчиваются…
Она беззвучно поднялась, ушла и вернулась минут через десять со связкой ключей и большой дорожной сумкой. Красные глаза и мокрые ресницы говорили о том, что она плакала.
— Там лестница и фонарь. Этот ключ от…
— Я разберусь, не переживай. Выйди замуж за будущего министра! Сын тоже его любит. Будь счастливой, какой никогда не была со мной!
Поднялся. Не оборачиваясь, направился в сторону предполагаемого выхода. Такому мне не оставалось места в привычном ходе времени. Ни принца Сахемхета, ни фараона Сахемхета не существовало для историков. Мир ничего не потеряет, если я исчезну так же, как и появился.
Повесив тяжелую сумку на плечо, направился к усыпальнице учителя. В мыслях крутились варианты ухода, но не об этом хотелось думать. Я вспоминал самые яркие, самые счастливые мгновения своей жизни. Они согревали душу и убеждали в правильности последующих действий.
Обычно, во время долгой дороги я начинал сомневаться в решении, но сейчас подобного не произошло. Выбившись из сил, добрался до Саккарского некрополя. Гробница. Шахта, дно которой скрывал мрак даже в полдень. Открыл замок, поднял решетку, сбросил конец лестницы вниз. Спустившись на несколько ступеней, закрыл вход в шахту, защелкнул замок. Обратно я уже не вернусь, да и не хочу, чтобы меня кто-то тревожил в ближайшие тысячелетия.
Поднял голову, посмотрел наверх, где виднелось голубое пятно неба и неожиданно для себя выкрикнул:
— Джон, спускай!
— Принимай! — эхом отразилось от стен.
Словно прошлое вернулось. Страха не было, только предчувствие встречи, желанной и долгожданной.
Вместо решетки, закрывающей пролом в стене шахты, теперь стояла огромная сейфовая дверь. Большой ключ, однозначно, был от нее. Щелчок замка. Я внутри. Луч света заскользил по изуродованным лицам нарисованных людей, сбитым надписям молитв и подношений усопшему. Того, кто обретет здесь покой, не ждет роскошная загробная жизнь. Ему придется трудиться там, как бедняку, ибо «он придет подобно нищему». Не важно... Я ведь сам ухожу из этого мира, и моя душа вряд ли доберется до благодатных полей после суда Усира.
Прошел во вторую комнату. Эту дыру в стене сделал я... Воспоминания. Сел на пол у саркофага. Как тогда. Казалось, что Джон в соседнем помещении фотографирует фрески. Пара минут, и он будет рядом. Не буду его ждать...
Отодвинул верх каменного саркофага, снял крышку с первого антропоморфного гроба, у второго приоткрыл на две трети. В последнем лежали мои пелены. Свернул их в валик под голову. Взгляд упал на мешки с кварцевым песком. Маленькие, но тяжелые. Высыпал их в гроб, как когда-то сделал Птаххетеп. В изголовье положил «подушку».
Потом обошел комнату в поисках плетеного короба. Он нашелся под слоем песка и строительного мусора в дальнем углу. Перенес «сокровище» в гроб, поставил в ногах. Когда закрою крышку, опрокину его ногой, пыль заполнит все оставшееся внутреннее пространство и... Все готово! Фонарь не стал выключать — сам разрядится. Опустился в гроб, задвинул на место тяжелую крышку. Лег поудобнее, положил голову на валик.
Я и так прожил намного больше, чем хотел мой брат. Я был счастлив. «Видел», как и кто построил пирамиды, слышал давно исчезнувший язык. Продолжил дело учителя. Что еще нужно, чтобы сказать, что я не зря прожил жизнь?
Как же мне нравится этот запах свежести, как во время грозы. Он успокаивает… Но я еще не опрокинул короб! Пелены! Как я мог забыть, что они пропитаны «пылью бессмертия»? Так я ненадолго засну, но не умру. Дотянуться… Всего одно движение! Еще немного… Не спать! Я смогу! Не спать…
Глава 29
Я стоял на плато Гиза среди огромных каменных блоков и работающей железной техники. Уши закладывало от невыносимого грохота, но пятнадцатилоктевых строителей это ничуть не раздражало. Их головы покрывали защитные шлемы, тела облегали толстые, голубоватого цвета костюмы. Я предполагал большой размах работ, но, чтобы такой, да еще видеть это воочию… «Пыль бессмертия», действительно, обладала способностью передавать информацию. Неужели пылеобразное вещество могло накапливать в себе сумасшедшие объемы памяти, потом воспроизводить все в определенном порядке, или… она проводник — перенастраивает человеческий мозг на прием данных из стационарного источника? А если им с радиусом действия в тысячи километров и являются пирамиды — своеобразные макротрансляторы одной и той же «записи»?