Личный автомобиль подвез меня и сына к учебному заведению. Удостоверение главы Службы древностей позволило без проблем пройти пост охраны. Стефан подвел к классу, заглянул внутрь и кивнул головой, чтобы я вошел. Мне, управленцу, общающемуся с министрами, директорами музеев и прочими высокопоставленными особами, стало немного не по себе. Переступил порог, за мной вошел и сын.
— Я просила отца! — без церемоний холодно произнесла учительница. — Это старший брат?
— Стефан — мой сын, — ответил ей в таком же тоне, на что получил в ответ сомневающийся взгляд на нахмурившемся лице.
— Вашего сына не было три недели, — женщина сразу перешла к делу. Было видно, что ей некогда возиться со мной. — Понимаю, раскопки ему интересны, но учеба должна быть превыше всего. Это его будущее!
Да, Стефан прогулял уроки. Только причина была неозвучиваемой: он захотел увидеть мир Древних, что ему и устроил. Он никуда не уезжал — он спал все это время. А когда проснулся, испуганный, решительно заявил, что не хочет ничего о них слышать. Его Древний Египет - Египет фараонов, а не пришельцев-великанов. И заниматься поисками истины он никогда не будет. Я без упреков принял волеизъявление сына. Ведь любовь — это принятие людей такими, какими они есть, уважение и поддержка.
— Соглашусь с Вами, —тоже желал побыстрее закончить ненужный разговор. — Такое буду позволять ему только на каникулах.
— А его записи?! Вы выдели, на что похожи его контрольные работы за последнюю неделю?
Она раскрыла несколько тетрадей и бросила их передо мной на стол. Вздрогнул. Не от испуга, а от удивления: поля были вертикально исписаны символикой Древних. Похожие тексты я видел на фотографиях обелисков, которыми Захия украсил стену в квартире Стефании.
— Бумага и ручка есть? — мой вопрос поставил женщину в тупик, однако, я получил желаемое. Сел за парту. Начал переписывать иероглифы.
— Пап, — тихо произнес Стефан. — В телефоне есть фотоаппарат. Можно все сфотографировать. И быстрее будет. На работе распечатаем.
— Хорошо, но в моем нет камеры.
— Есть в моем, — мальчик достал свой аппарат, отснял страницы.
— Это было на обелисках у кромки воды?
— Да.
Я улыбнулся от радости: сын близко видел и запомнил, что мне не получилось узнать.
— Спасибо! — поблагодарил его. — Ты сделал то, что не смог я, — и крепко, по-мужски, обнял.
— В следующий раз вызову маму! — подытожила она и, сославшись на дела, ушла.
— Ты лучший папа на свете! — Стефан прижался ко мне. — Прости, что не понял этого сразу.
— Я люблю тебя, мой малыш! Какая просьба будет после таких слов?
Мальчик звонко рассмеялся, а, успокоившись, серьезно произнес:
— Отпусти меня учиться в Бирмингем. Бабушка с дедушкой обещали помочь. И уговори маму.
— Я не против. И маму уговаривать будем вместе.
Мы вернулись в Службу древностей, распечатали снимки, которые убрал в сейф. Настроения для работы с иероглификой Древних не было. Просто болтал с сыном и гулял с ним по кабинетам. К вечеру подъехала Эмилия, и все вместе решили встретить закат на плато. Прекрасное место и время для задушевного разговора.
Солнце быстро садилось. Весенние вечера становились все короче. Мы сидели на нагретых солнцем камнях храма Сфинкса и любовались видом на пирамиды. Стефан положил голову мне на колени. Он ждал, когда озвучу его просьбу. Я понимал, что пауза слишком затянулась.
— Любимая, — нарушил созерцательную тишину. — Отпустим Стефана к твои родителям? Учиться.
— Он и до тебя добрался? — рассмеялась супруга. — Я, собственно, не против. Последнее слово было за тобой.
— Я согласен.
— И ты вот так, — обратилась она уже к сыну, — со второй половины учебного года уедешь? И даже на юбилей отца не останешься?
— Конечно, останусь! — на радостях Стефан обнял нас обоих. — Как я могу пропустить такое событие?! Потом уеду. За учебу не беспокойтесь, я справлюсь.
Было приятно слышать такое. Мой нескромный полувековой юбилей по паспорту был не за горами. А потом… Потом мы, все-таки, выберемся на поиски библиотеки. Ведь главное — само путешествие, а не его конечная цель.