— Древних египтян? Я не понимаю, насколько можно обожествить человека, чтобы сотни тысяч людей безропотно тащили камни?.. Мне их жалко. Фанатики.
— Так в школе говорили?
— Да.
— Не верь им. Огромные пирамиды строили не египтяне. Они просто их реставрировали или разбирали. Даже твой прадедушка не имеет никакого отношения к одной из них.
— Прадедушка? А кем он был? Археологом?
— Фараоном четвертой династии, известным, как Менкаура, — супруг нахмурился, посмотрел на меня, потом на сына. — Это отец моего отца. Тебе мама не говорила?
Сын замотал головой. В его глазах читалось непонимание происходящего за столом.
— Хорошо, — твердо произнес Аджари. — То, что я скажу тебе — правда. Настоящая правда обо мне. Выслушай до конца.
Стефан кивнул, облокотился на столешницу, подпер кулаками щеки, готовый слушать и понимать.
— Я родился в конце четвертой династии. Мой отец — фараон Шепсескаф. Мать… Я не помню ее имени, как и имен трех младших сестер, а имя старшего единокровного брата даже не хочу произносить. Забвение — лучшая месть за смерть Птаххетепа и то, что я оказался в этом мире. Я проспал больше сорока веков из-за того вещества, что нашел старый библиотекарь. И эти годы тоже. Я был твоим ровесником, когда меня приказал убить брат. Птаххетеп усыпил, как будто привел в исполнение смертный приговор. Я закрыл глаза в Древнем Египте, а открыл уже в современном. Четыре тысячелетия как одна ночь. Мне было так страшно. Нет, я не жалею о том, что произошло. У меня есть ты и твоя мама, и я безмерно счастлив.
— Я не верю, — насупился Стефан. — Очередная красивая ложь. Ты обычный человек, а не древний принц.
— Хочешь попробовать «пыль бессмертия»? — бросил вызов муж.
Я уже раскрыла рот, чтобы выкрикнуть «только через мой труп!», но Сахемхет жестом остановил меня.
— И что будет? — Стефан скептически отнесся к предложению отца, сменил позу, положил подбородок на переплетенные пальцы.
— Поспишь недельку-другую, может, и Древних увидишь. Я вот видел строительство пирамид в прошлый раз, а в этот — их планету. Не признавал, что они пришельцы, но ошибался.
— Давай! — воскликнул сын, словно заключал пари. — Может, поверю во все твои сказки!
Решила не лезть в мужские разборки, но и без контроля тоже не оставлять. После обеда уже Стефан занял место на постели в герметичной комнате. Надев защиту, развела небольшое количество «пыли» в физрастворе, набрала в шприц.
— Мам, зачем такой маскарад?
— В отличие от тебя, я спать не хочу. Руку давай! И запомни, какое сегодня число и месяц.
Стоя у кровати, наблюдала, как сын спокойно погружается в сон: паники не было, дыхание стало поверхностным, сердце замедлилось до нескольких ударов в минуту.
— Надеюсь, он хоть что-нибудь увидит, — прозвучал голос мужа за моей спиной. Он сел рядом с ребенком, сжал его кисть. — А ты не хочешь услышать про то, где я был?
— Хочу! Рассказ за тобой…
Я с нежностью посмотрела на спящего мальчика, завернула его в термоодеяло, настроила кондиционер и фильтры, вывела за руку мужа из комнаты.
— Ты сумасшедший, правда, — я снимала защитный костюм. — А если он не проснется?
— Ничего с ним не будет, — вздохнул Сахем, — поспит пару недель и все. Проверено на Стефании и Джоне.
— Верю. Но это первый и последний раз!
— Конечно. Обычному человеку лучше не злоупотреблять этой гадостью — лучше от нее не будет.
Легла на кровать в нашей спальне, потянула супруга к себе.
— Теперь я готова слушать о твоих странствиях.
Он положил голову мне на плечо, стал перебирать пальцами рыжие волосы, задумчиво начал рассказ:
— Огромный город у подножия огромных пирамид. В несколько раз выше наших. На их вершинах стоят кубы, из которых бьют в высь едва заметные световые столбы. Небо не голубое — лазурное, немного зеленоватое. На огромной высоте звездолеты парят над лучами — заряжаются. Потом улетают. Там высота одного этажа — локтей двадцать-тридцать, а колонны — не меньше сотни. Все яркое, украшено фресками и барельефами. Обелиски на каждом шагу с огромными иероглифами, которые светятся, когда наступает ночь. Там лазурное море плещется у ступеней зданий. Поют птицы в садах. Я бродил по улицам, заглядывал в дома, наблюдал за их необычной жизнью. На столах стояла каменная посуда, настолько тонкая, изящная, что наша фарфоровая казалась толще и грубее, а то, что мы называем здесь древнеегипетскими храмами — это жилье обычных жителей. А храмы... Это нереально красивое, невероятно высокое и резное! Словами такое не передать — надо видеть! Только не понял, какому божеству или божествам они поклоняются. Я видел процессию, шествующую из одного храма в другой. Ладья со статуей парила в воздухе в сопровождении жрецов и полуобнаженных танцовщиц. Жители в роскошных одеяниях в почтении склоняли головы. Простой быт, религия и высокие технологии сплелись в неподражаемую культуру, вовсе не похожую на нашу. Я влюбился в их мир, оказался в настоящем раю, какой описывается в «Книге мертвых», и если я мог выбирать, где прожить вечность после смерти, то, однозначно, это была бы планета Древних! Лучше бы никогда не видел этого города, чтобы не вспоминать и не скучать!..