— Я уже все сдал, — смущенно улыбнулся Стефан. - Просто хочу поговорить с тобой наедине. И чтобы мама не догадалась.
— Хорошо. Слушаю тебя.
— Помнишь, я отказался изучать мир Древних, — он замялся, словно боялся обидеть меня неосторожным словом.
— Да. Говори, как есть, не бойся.
— Я видел их. Их настоящий мир. Они говорили со мной и предложили свои знания в обмен…
Стефан перебрался мне на колени, обхватил руками за шею и зашептал мне на ухо, опасаясь, что его могут услышать.
— …на мою жизнь в их мире. Безвозвратно. Навсегда. А в вашем я должен умереть.
— Что?
— Почти умереть. Тело законсервируется в «пыли бессмертия», сознание перенесется к ним. Они научат своим технологиям… Но я не хочу жить без тебя и мамы! Не хочу быть там один! Мне страшно!
Он разрыдался. Обнял его, прижал к себе. Я чувствовал, как вздрагивает от всхлипов тело, как намокает моя рубашка от его слез.
— И поэтому ты хочешь уехать?
— Да! Чтобы они не нашли меня! Они следят за нами. За всеми, кто касается их вещества. Оно — маяк для них, передатчик информации.
— Значит, их цивилизация жива? Там, на далекой планете?
— Не знаю, — он поднял голову, посмотрел мне в глаза. — Все было таким странным, неестественным, что ли. Будто записанным, сохраненным, но разумным.
Почему я за сорок с лишним веков сна не увидел ни одного видения, а сын увидел их при первом же погружении?
— Ты прав: несколько лет у дедушки и бабушки — прекрасный вариант. Там отличные учебные заведения. Я сам учился в Лондоне, — успокоил его. — Можно задам последний, но важный вопрос по Древним, и потом о них больше не будем вспоминать?
Он кивнул.
— Что ты должен был сделать с собой, чтобы сознанием уйти к ним навсегда?
— Ты хочешь бросить нас с мамой ради них? — в его глазах я увидел отчаяние и страх.
— Нет. Я хочу сравнить с тем, как Птаххетеп отправил меня в путешествие на четыре тысячи лет. Откуда он знал, как именно меня похоронить? Понимаешь, сначала я думал, что он спрячет меня в своей гробнице на время, а потом разбудит, но сейчас мне кажется, что учитель знал о способе перемещения сознания. Почему я не увидел мир Древних или видел, но забыл, когда проснулся? Может, они тоже озвучили рецепт Птаххетепу, а он применил его на мне?
— А кто такой этот Птаххетеп? — поинтересовался Стефан.
— Один из первых исследователей мира Древних, хранитель их библиотеки. Я думаю, что он был старшим братом моего отца, но об этом не говорил мне. Странный человек…
— Расскажи о нем. Пожалуйста. Мне интересно!
Не спеша, сын аккуратно сменил позу, положил голову мне на плечо, приготовился слушать.
— Птаххетеп не был жрецом, хотя, жил в храме, считался библиотечным писцом, но никогда не переписывал хранившиеся там свитки. Скорее всего, он был ровесником мне сегодняшнему, когда увел с собой из дворца. Так захотел отец. Он доверил Птаххетепу самое большое сокровище — жизнь наследника, то есть, мою. Когда мы с Джоном вскрывали тайник в гробнице учителя, я перечитал все тексты на стенах и на саркофаге. В одном месте была надпись, где Птаххетеп упоминался сыном фараона Менкаура и его наследником. Но правителем стал мой отец. Предположу, что Птаххетеп сознательно отказался от трона и сбежал подальше от дворцовой суеты — в храм Тота.
— А если дедушка насильно захватил власть?
— Не думаю. Иначе не отдал бы меня своему противнику. Не звал бы его, когда нужен неординарный совет. Птаххетеп заботился обо мне лучше, чем отец, словно я был его сыном. Может, он так и стало. А еще у меня были три младшие сестры. Но я не помню ни их, ни маму. Даже имен. Думаю, что их всех убил мой старший единокровный брат, за смертью отца он тоже мог стоять.
— Какие страшные времена!
— Не страшнее последующих времен, — я начал «перетягивать одеяло на себя». — И ты обещал мне инструкцию от Древних.
— Хорошо. Нужно растворить много порошка и выпить, еще осыпать им тело и завернуть в ткань, пропитанную таким же, но крепким раствором. Положить тело в герметичную капсулу и засыпать кварцевым песком из пирамидных пустот. Поставить тело в емкости в особом месте источника энергии.