Вызвал машину из ближайшего таксопарка. В ответ на расспросы разговорчивого водителя о внешнем виде одного из пассажиров Сахемхет нахмурился, одарил назойливого человека холодным властным взглядом. Сейчас рядом со мной сидел не простой египетский парень, а потомок древних царей: решительно настроенный, обладающий силой воли, готовый к самой кровопролитной битве до победного конца.
Я не ожидал в выходной застать Захию в своем кабинете, но Бог порой слышит молитвы взывающих к нему. И только мы переступили порог, как в мой адрес полетела полная гнева фраза:
— Джон! Ты обещал увезти его! Как…
— Джон держит свое слово, — бесцеремонно перебил Сахемхет. — Я улетаю с ним в Лондон в понедельник.
— Зачем ты пришел? Да еще так вырядился? — Хавасс переключил свое недовольство на юношу. — Здесь не театральная сцена или клуб исторической реконструкции!
— Ключ от гробницы Птаххетепа! — египтянин протянул руку.
— Нет! Она закрыта для всех, в том числе, и для тебя!
— Я не смогу доказать, что ты причастен к смерти Стефании Аджари… — тихо, очень медленно, четко произнося каждое слово, юноша начал свою речь. — Но трупы из того селения слишком много расскажут независимым экспертам.
Доктор побледнел, сжал кулаки.
— Я умею прощать, — продолжил Сахемхет, — как простил брата, как простил убийц учителя, так прощаю и тебя. Но я могу пустить твою карьеру как ведущего историка Древнего Египта под откос, разрушить идеально подогнанное прошлое этой страны, как землетрясение разваливает жалкую пирамидку современных хвастунов-строителей.
— Ты серьезно? — усмехнувшись, глава Службы древностей парировал удар.
— Мне достаточно выступить в качестве живого свидетеля истории Четвертой династии, и всем твоим экскурсоводам придется переписывать лекции о трех фараонах — строителях огромных пирамид на плато Гиза. А еще расскажу о языке Древних, и почему многие тексты не получается перевести. И еще могу…
— Не докажешь! — Захия сорвался на крик.
— Если бы не мог — не говорил бы об этом! Ключ!
— Хорошо, — было видно, как всегда спокойный доктор Хавасс впадает в панику. — Предлагаю сделку: я даю доступ в гробницу на сутки, а ты молчишь обо всем, что знаешь, пока я жив. По рукам?
— По рукам, — холодно ответил юноша. — Но мы поедем туда вдвоем с Джоном. Если что-то с нами случится, мой записанный рассказ окажется у журналистов. И скандал будет очень громкий.
Глава Службы древностей, скрипнув зубами, положил на стол ключ и произнес:
— Завтра в обед он должен лежать на этом месте.
— Я верну его. Слово Сахемхета. Пойдем, Джон, у нас и так мало времени…
Египтянин с победной улыбкой гордо покинул кабинет бывшего начальника. Я вышел вслед за ним, не забыв громко хлопнуть дверью.
— Никогда бы не подумал, что ты так открыто прижмешь к стене доктора Хавасса. Сказать, что я поражен — ничего не сказать.
— Ты плохо меня знаешь, Джон, — вздохнул юноша. — Даже… совсем не знаешь. И это к лучшему.
В ответ я лишь пожал плечами. Уже в машине спросил, какой инвентарь нам понадобится.
— Длинная плетеная лестница, несколько крепких веревок, десяток корзин, маски, фонари и большой молот, — ответил Аджари.
— А последнее зачем? — удивился я.
— Будем стены ломать. Еще фотоаппарат не забудь и очень крепкий кофе в термосе для себя.
Солнце неумолимо уходило за горизонт, когда мы, сменившие парадную одежду на рабочую, подъехали к гробнице. Старые связи вновь помогли удачно арендовать внедорожник без водителя, ибо и в самом Каире, и в его предместьях за рулем всегда сидел местный — шофер, телохранитель, гид и переводчик в одном лице. Саккарская охрана была предупреждена о нашем визите, поэтому не прибежала на свет фар и грохот железа. Сахемхет первым спустился по веревочной лестнице, по очереди принял корзины со снаряжением. Я надел маску и полез вниз. Оказавшись перед входом, сразу стало понятно, почему Захия так легко сдался: пролом был наглухо закрыт решеткой с толстыми прутьями, прибитой стальными штырями к стене.