— Ты знал об этом? — указал на преграду.
— Нет, — ответил он и в шутку добавил: — Уступаю старшему. Можешь ломать, только не разбей молот, он мне еще будет нужен.
За пару часов активной работы мы расшатали штыри и избавились от решетки. Вошли внутрь. Я снова почувствовал этот знакомый запах свежести. Сахемхет вдохнул полной грудью, улыбнулся, я же сладко зевнул.
— Взбодрись, — он протянул мне термос, — я ведь не вытащу тебя отсюда — ты слишком тяжелый.
— Почему на тебя это не действует? — отхлебнул большой глоток, за ним второй.
— Привыкание организма. На Птаххетепа оно уже не действовало, хотя он касался руками того вещества, когда готовил меня к погребению. Поэтому он умирал долго и мучительно, а так… умер бы во сне в том гробу.
— Что сейчас делаем?
— Фотографируй все стены, а я поищу замурованный проход в хранилище. Джон, покажи ту фреску с Ра и Осирисом.
Мы вошли в комнату с саркофагом, я осветил фонарем две фигуры.
— Это рисовал сам учитель, — гордо произнес египтянин, указывая по очереди на рисунки. — Боги хранили знания в камне, людей же научили делать бумагу и писать на ней, потому что не хотели делиться всеми знаниями с примитивной цивилизацией. Это план гробницы, и вход прямо перед нами. Внизу же путь до библиотеки. Снимай скорее, Джон, сейчас здесь будет огромная дыра.
Сахемхет сел на край саркофага в ожидании, когда я сфотографирую все стены в обеих камерах.
— Я закончил, — крикнул ему.
— Вылезай отсюда! — донеслось в ответ. — Будешь наверху принимать корзины с папирусами.
Я поднимался по лестнице, когда услышал глухие удары молота. Несмотря на истощение, сил у этого юноши вполне хватало для тяжелой физической работы. Неужели неизвестное вещество, которое пропитало каждую клетку его организма, действовало при чрезмерных физических нагрузках подобно адреналиновым энергетикам? Оказавшись наверху, я снял маску и стал ждать сигнала вытаскивать находки. В свете фонаря увидел, как пыль поднимается из шахты. В нос ударил резкий запах свежести, сразу же захотелось спать.
— Сахемхет! — беспокоясь за юношу, крикнул я в шахту.
— Поднимай! — услышал снизу в ответ.
— Кофе положи в корзину! Я уже отключаюсь!
— Готово! Тяни!
Вытянув ее наверх, первым делом я схватил термос и глоток за глотком выпил весь крепкий напиток. Спать хотелось меньше. Отвязал корзину с папирусами, поставил в багажник, конец веревки снова сбросил в шахту. Всего я поднял девять корзин с записями, десятую — с оборудованием. Пока все бережно раскладывал в машине, из шахты вылез Сахемхет. Он протянул мне связанную рукавами рубашку, в которой оказались не поместившиеся в тару свитки. Мы вытащили лестницу и, закрыв решеткой вход, защелкнули замок.
— Домой? — я завел двигатель.
— Конечно, домой, только к тебе. Ночевать в квартире Стефании сейчас не безопасно — ее адрес знают все, а твой новый еще поискать в бумагах надо.
— Никогда бы не подумал, что стану расхитителем гробниц, — произнес с гордостью и добавил уже шепотом, — надеюсь, Захия не узнает про нашу наглость?
— Даже если узнает, он промолчит. У нас договор, — юноша звонко рассмеялся и прищурил левый глаз.
Взбодрившись холодным душем и горячим кофе, всю оставшуюся ночь и утро мы разбирали папирусы, герметично упаковывали в пакеты и раскладывали по моим чемоданам. Для своих вещей я собирался воспользоваться дорожными сумками Стефании. Аджари по каким-то своим суевериям ничего не хотел брать из одежды, лежавшей в шкафу, и мне пришлось выставить ультиматум, чтобы он взял необходимое на первое время.
Как и обещал Сахемхет, ключ от гробницы к обеду лежал на столе у Захии. На вопрос «Что же вы там делали?» юноша по-царски гордо ответил: «Фотографировали. Меня интересовали только рисунки и надписи на стенах. Сокровищ там мы не нашли. Может, Вам повезет?»